Аллан Коул - Когда боги спали

— А если мы устроим эту публичную церемонию с заклинанием, — сказал Ирадж, — и ты увидишь, что нам грозит еще много трудных лет, а далеко не один, ты сочтешь за честь сообщить об этом. Так?

Сафар попытался улыбкой разрядить ситуацию.

— Только часть этого дела представляется мне исполненной с честью, Ирадж, — сказал он. — В конце концов, на кону стоит моя честь мага. Ведь если пройдет год, а трудности никуда не исчезнут, мне больше не будет веры.

Протарус долго и пристально разглядывал его. Затем улыбнулся в ответ, но глаза остались непроницаемыми.

— Я понимаю, что эта жертва слишком велика, — сказал он.

На этой неутешительной ноте встреча и закончилась.

Когда Сафар уже собрался уходить, король сказал:

— О, чуть не забыл. Капитан моей охраны говорит, что пора бы Лейрии пройти курс переподготовки во дворце.

— Я непременно передам ей, — сказал Сафар.

Как только дверь за ним закрылась, из боковой комнаты вышел Калазарис. За ним следовали Лука и Фари.

— Хорошо, что вы дали нам сигнал задержаться и послушать, ваше величество, — сказал Калазарис. — Разговор получился весьма откровенным. Я обязан сказать, что вы обращались с ним чересчур спокойно, ваше величество. Чересчур.

Вечером экипаж Сафара подъезжал к грандиозному дворцу. Шел такой сильный дождь, что из виду скрылась даже Демонская луна.

— А кто это такая леди Фатина, Сафар? — спросила Лейрия.

— Я толком не знаю, — ответил он. — Говорят, что она пользуется печальной славой.

— Наверное, она все-таки большее собой представляет, — сказала Лейрия, — коли ей удалось заполучить на банкет самого великого визиря.

Сафар отодвинул занавеску и выглянул в окно, но темень стояла такая, что он увидел лишь отражение собственного лица.

— Тут все дело в моем старшем чиновнике, — сказал Сафар. — Не может устоять перед взяткой. Мне бы надо избавиться от него, но с помощью этих нечестно заработанных денег он представляет собой столь эффективную шестеренку, что лучшего администратора во всем Эсмире не сыскать.

— Ты мог бы и отказаться, — сказала Лейрия. — Но, видимо, ты, как и все мужчины города, сгораешь от любопытства увидеть ее. Говорят, что она просто красавица.

— Я никогда не мог разобраться в причинах появления того или иного мероприятия в моем расписании — то ли в результате взятки, то ли мне действительно по долгу службы надо присутствовать. Впрочем, часок побуду — засвидетельствовать почтение, а затем и ускользну.

— Ну а если она к тому же еще и красавица, то это даже лучше, — сказала Лейрия.

Сафар рассмеялся.

— Да еще и с печальной славой, — сказал он. — Не забудь.

Лейрия рассмеялась вместе с ним.

И Сафар отметил, что в этот вечер она чрезвычайно любопытна.

Нериса увидела, как он вошел.

Дождь заставил гостей припоздниться, и она с отчаянием поняла, что Сафар должен прибыть одним из последних. Вечер выдался очень трудный: Нериса изо всех сил была вынуждена изображать из себя очаровательную и остроумную хозяйку перед группой незнакомцев, в то время как она каждую минуту ждала, что Сафар вот-вот появится.

Ей не хотелось, чтобы он подумал, будто вся эта затея устроена только потому, что ей от него что-то нужно. Леди Фатина и сама в состоянии позаботиться о себе, и ей не нужен мужчина — пусть он и сам великий визирь. Нет, просто это ее долг — представиться обществу. Она и так затянула с исполнением этого долга.

Что же касается девической влюбленности в Сафара, то это было давно и осталось именно там — в прошлом. Сафар в то время был настолько добр, что все понял и не стал ее унижать.

Она настраивала себя при встрече с ним оставаться столь же спокойной и холодной, сколь и надлежит быть леди Фатина.

И тут он показался в дверях. Только что там никого не было, и вот уже ливрейный лакей ведет его.

Кто-то указал на нее, он поднял голову и улыбнулся, когда взгляды их встретились.

Нериса потеряла все свое самообладание. Она погибла.

Глаза у него были такими же голубыми, какими она их помнила.

Сафар оцепенел, увидев, как эта женщина идет к нему. Леди Фатина была красива именно так, как и утверждали люди. А может быть, и еще красивее в этом потрясающем черном платье с низким вырезом, обнажающим жемчужного цвета грудь. Наряд тесно облегал ее изящную тонкую фигуру.

Но когда она оказалась рядом и протянула руку, лицо ее оставалось холодным. Эта холодность, как и тонкая улыбка, оттолкнули Сафара. Эта женщина не нуждалась ни в чьих одолжениях. Его чиновник взял взятку ни за что, так тому и быть.