Аллан Коул - Когда боги спали

— Мне нужно, чтобы ты для меня кое-что сделал, отец, — сказал он.

Каджи нахмурился, не зная еще, что задумал сын.

Сафар достал несколько листов бумаги и принялся набрасывать рисунок.

— Сделай вот так, — сказал он, — но только тоньше. Настолько тонко, насколько сможешь. Не беспокойся, если получится чересчур хрупко.

Каджи взялся за рисунок.

— Я сделаю так, сынок, — сказал он. — Но ради Эсмира, зачем тебе это? И что ты с этой штукой собираешься делать?

— И не с одной, отец, — сказал Сафар. — Мне нужно, по крайней мере, два десятка.

— Вы возвращаете меня к Манасии? — затрепетал Калазарис. — Но зачем? Что я сделал, чтобы заслужить такую судьбу, ваше величество?

Калазарис стоял перед Протарусом и Сафаром. Глаза у шпиона были завязаны. Завязали ему их с тех пор, как Ирадж прибыл в Киранию.

— Только не говори нам, что такое заслуженное и незаслуженное, — сказал Сафар. — Наверняка у нас с тобой очень разные точки зрения на этот счет.

— Не волнуйся, друг мой, — сказал Ирадж. — Манасия тебя не убьет. Уж мы об этом хорошенько позаботимся. Ты будешь утверждать, что сбежал. Мозги у тебя шустро работают. А я позабочусь, чтобы побег твой выглядел мужественным поступком. А что произошло на самом деле, останется нашей маленькой тайной. И разберись сам со своим будущим. Представь, что я проиграл, а ты — на их стороне. Или представь, что я выиграл кампанию, а ты сохранил мне верность. Выбери только правильно. И в соответствии с этим поступай. И уж в следующий раз, когда встретишься мне, будешь точно знать, что ожидать.

— Я полностью уверен в вашей неизбежной победе, ваше величество, — сказал Калазарис. — И сделаю все, что прикажете.

— Приказ всего один, — сказал Ирадж. — Я хочу, чтобы ты доставил некое послание. Вот оно…

Всходила Демонская луна, когда Калазарис вонзил шпоры в бока коня и с громким топотом копыт полетел по пустыне.

Луна нависала над ночной равниной, красная, как заново рожденная. Местность окрасилась в оранжевый цвет, с щербинами чернильных теней. Калазарис заставлял скакуна огибать эти тени, каждый раз моля богов, чтобы не сбиться с курса, и глубоко вонзая шпоры в бока лошади.

Низко висящая Демонская луна заполонила собой весь северный небосвод, стерев даже намек на какое-либо существовавшее в той стороне созвездие. Прямо над луной поднималась комета, столь яркая, что лишь ее свет мог соперничать с отливами луны.

«Знак Алиссарьяна», — подумал Калазарис.

Манасия утверждал, что этот знак расположен к нему. Но так же полагал и Протарус. Калазарис в растерянности не знал, к кому примкнуть.

Совершенно обезумев, он проклял богов, что не позволили ему насадить своих шпионов при дворе Демонской луны.

Лука изумленно уставился на Калазариса.

— Ты с ума сошел! — выкрикнул он. — Как ты посмел обратиться ко мне тайком? Да если отец узнает, он нас обоих убьет!

— Да будет мне позволено указать, ваше высочество, — сказал Фари. — Этот человек предполагал, что мы все поймем… и никому ничего не расскажем.

Он посмотрел на Калазариса, сверкая желтыми глазами. Однако спокойно произнес:

— По глупости, или по хитроумию, но, похоже, ты всех нас сделал заговорщиками.

Калазарис и бровью не повел. Дело требовало отсутствия эмоций.

— Я все-таки надеюсь, что план умен, о благородный, — сказал он. — То есть применительно к нам, конечно.

Наследный принц, однако, не успокаивался.

— Больше всего меня злит, — сказал он, — что по каким-то причинам этот Протарус, этот король-выскочка, считает меня настолько коварным сыном, что верит, будто я не пойду и не расскажу все.

— И меня таким считает, ваше высочество, — пробормотал Фари. — Я ведь с вами.

Он сверкнул глазами на Калазариса. Но вновь заговорил спокойно:

— Я так думаю, что это ты рассказал ему о жизни нашего двора. Поведал о наших личных привычках.

— Я рассказывал по возможности меньше… Но обстоятельства… — ответил Калазарис.

Фари выбросил вперед коготь. Обжигающий луч света ударил в Калазариса, завопившего от боли.

— Пора бы тебе уже научиться вопить не так сильно, — сказал Фари, опуская коготь. — А то кто-нибудь услышит и раскроет наш заговор.

— Я все им рассказал, — прокряхтел Калазарис. — Все, о чем спрашивали.

Фари повернулся к Луке.

— Я думаю, теперь он более аккуратно будет относиться к правдивости своих ответов, ваше высочество, — усмехнулся он.

Лука кивнул. Он успокоился, стал взвешивать слова.