Олег Бубела - Воин

Я молча повернулся и побрёл прочь к своему дому. Сейчас главным для меня было разобраться в воспоминаниях степняка и понять, когда ждать следующую группу во главе с магом. Проходя по улицам, я увидел Рокина, который стоял на коленях и со слезами на глазах сжимал в руках тело мёртвой девушки, в которой я узнал одну из поварих. Значит, у них было всё серьёзно, машинально отметил я и просто прошёл мимо. Утешать его смысла не было никакого, да и не подберу я сейчас таких слов, которые могли бы принести облегчение, ведь у самого на душе образовалась горечь и пустота.

Пройдя ещё два двора, я услышал вой, полный тоски и безысходности. Свернув в сторону его источника, я пробрался через огороды на параллельную улочку и обнаружил Волчонка, стоящего над телом мёртвой матери. Я снова только развернулся и пошёл обратно, провожаемый тягучим звуком, выворачивающим нервы наизнанку. Сегодня мы все многое потеряли. Кто-то — любимую девушку, кто-то — родного человека, а я — Город, который не смог защитить. И теперь нам всем нужно просто решить, как с этим жить дальше.

У своего дома я обнаружил поджидающего меня Ламина, задумчиво смотревшего прямо перед собой. Подойдя к нему, я положил руку на плечо и спросил:

— Собираешься сделать глупость?

— Что? — Ламин вынырнул из размышлений и мрачно ответил мне, — Нет, уже нет.

— А почему же ты так решил? — спросил я.

— Что, осуждаешь? — ответил Ламин.

— Просто пытаюсь понять, что тебя остановило, — ответил я.

Ламин немного помялся и начал рассказывать.

— Алекс, когда я увидел, что все мои товарищи мертвы, я пожалел, что попросился сегодня отправиться вместе с тобой. Мне стало так больно, как не было даже тогда, когда в меня попадали стрелы кочевников. Я убивал этих тварей сегодня, стараясь заглушить эту боль, только она стала лишь немного тише, но не ушла насовсем. Я чувствую, что она ещё вернётся, и тогда мне снова захочется последовать за моими братьями.

Я кивнул, ведь и предполагал нечто подобное.

— Но когда я уже хотел было вонзить свой кинжал себе в сердце, я задумался. Может быть ты сегодня опять спас мне жизнь? Может быть ты дал мне шанс отомстить за всех тех, кто был мне дорог. И когда я это сделаю, боль покинет меня навсегда… Это так, Алекс?

Я вздохнул и ответил:

— Нет, Ламин, эта боль будет преследовать тебя до конца жизни. Просто со временем она станет совсем незаметной и перейдёт в разряд воспоминаний. Поверь, я понимаю, что значит терять тех, кто тебе дорог и могу тебе только посоветовать жить дальше. Просто жить, ведь твои братья, будь они живы, не стали бы желать тебе смерти. Если ты надеешься, что месть может тебе помочь, я дам тебе такую возможность, но не стоит делать её смыслом своего существования, иначе ты умрёшь задолго до того, как твоё сердце перестанет биться.

— Алекс, я не совсем тебя понимаю, — смущённо сказал мне Ламин.

Я посмотрел на его по-детски обиженное лицо и слегка растянул губы в печальной улыбке.

— Ты поймёшь. Не сразу, но поймёшь.

Ламин кивнул, запоминая мои слова, и добавил:

— Алекс, получается, сегодня ты в третий раз спас меня…

Я сплюнул и заявил:

— Больше ни слова! Сейчас мне нужно пару минут побыть одному и разобраться в сведениях, что я добыл у пленных, а ты пока передай всем парням, чтобы собрались здесь через часок. Будем думать, как поступить дальше.

Я оставил Ламина во дворе и зашёл к себе в дом. Мои сумки так и стояли нетронутыми, видимо кочевники так и не добрались сюда, или просто обошли своим вниманием этот явно нежилой с виду дом. Это было хорошо, так как мне совсем не улыбалось разыскивать свои вещи по всему городу и собирать их у трупов. Сев на лавку, я расслабился. Пора было покопаться в моих новых знаниях. Погрузившись в себя, я стал мысленно просматривать интересующую меня информацию и тут же с головой окунулся в воспоминания кочевника.

Первое, что я почувствовал — это то, что моё мироощущение никуда не делось. Я свободно перемещался по доставшимся мне воспоминаниям, но не ощущал себя их участником, только наблюдателем. Задумавшись над этим, я понял, что происходит это потому, что я просто-напросто не стал забирать себе душу пленного степняка. И информация из его головы так и осталась просто сведениями, которые я мог читать, словно книгу, не чувствуя полного эффекта присутствия, как в тот момент, когда просматривал воспоминания своей эльфийской половины. И это было здорово, так как я всё ещё опасался побочных эффектов, которые могли бы изменить меня совершенно непредсказуемым образом.