Ричард Кнаак - Огненный Дракон

— Что-нибудь еще?

— Да. — Кирг обвел взглядом комнату. — Я сегодня еще не ел. Мои офицеры также. Когда твои люди все приготовят, мы пообедаем в твоей зале. Пусть твои забойщики приготовят лучшее, что у них есть. Ты будешь есть с нами. Я хочу узнать побольше об южных землях.

— Сейчас скажу поварам…

— Забойщикам, смертный, забойщикам. Нас устроит мясо, причем сырое.

В желудке короля все перевернулось. Герцог отвесил ему шутливый поклон:

— Успеха, Ваше Величество

Рассвет озарил усадьбу. Кейб попробовал не открывать глаз, но не получилось.

Ложе было не слишком удобным. Ночью Кейбу было уже все равно, и он свалился на первый же ковер и отключился. Леди Гвен была более придирчива: она создала себе своего рода кровать. Однако на сей раз зрелища, как женщина парит в трех футах над землей, оказалось недостаточно, чтобы помешать Кейбу заснуть сном праведника. Это уже перестало изумлять.

Пугать — может быть, но не изумлять.

Леди уже бродила по усадьбе, что-то припоминая. Кажется, она стала даже еще красивее, чем была. Но в ее движениях было нечто, выдававшее глубокую печаль. Рука дотрагивалась до вещи — и быстро отдергивалась. В глазах отражалось то прошлое, то настоящее.

Кейб постарался не шуметь, чтобы ее не побеспокоить, но она сама повернулась к нему:

— Пора бы нам и двигаться. Я хочу переговорить с Грифоном как можно скорее. Однако это займет не один день.

— А ты не умеешь телепортироваться? Я слыхал о чародеях, которые такое умеют.

— Чтобы телепортироваться, надо знать куда. А я никогда в Пенаклесе не была. Да и чувствую я себя пока что не очень. Лучше бы верхом. У тебя ведь есть лошадь?

Хороший вопрос. Особенно если учесть, что сказал Конь об отношении к нему леди Гвен.

— М-да. Своего рода.

— Своего рода? — Прекрасное лицо нахмурилось. — Что это значит?

Ответ не потребовался: в лесу послышался треск ломающихся сучьев. Гвен обернулась и замерла, словно пытаясь смотреть сквозь все деревья и стены усадьбы.

— Что это?

— Моя… лошадь.

— Твоя лошадь? Ничего себе лошадь. Поглядим-ка поближе на это чудо. — Она взмахнула левой рукой, прочертив в воздухе два круга — один в одну сторону, другой в обратную. В воздухе появился призрачный контур Темного Коня.

— Ну наконец-то! Хоть кто-то заметил!

— Темный Конь! Демон! — Леди протянула ладони в его сторону. Кейб увидел, как в Коня ударила силовая волна.

Конь не шелохнулся, вся мощь удара ушла в него, как стакан воды в песок.

— Силой на приветствие не отвечают, леди Гвен! Тоже мне. Я, между прочим, явился с миром.

— Зная тебя, — негодование на лице Гвен только усилилось, — и твоего приятеля, я тебе еще и поверить должна?

— Ну пусть я Князь Тьмы, Люцифер, Танатос, Смерть, если тебе так нравится, — вздохнул Конь. — Тебе известно только, из чего я сделан, но не то, что у меня на уме! Я просто не такой, как вы. Я бессмертен и вечен. Оттого и разница — иначе я свихнулся бы Вечность назад!

Кейб решил, что настало время вмешаться.

— Он правда помог, леди Гвен. Иначе меня сожрали бы огненные драконихи.

Она бросила на него яростный взгляд. «Конь-то выживет, — подумал Кейб, — а я?» Он попытался скрыть нервозность. Но Гвен опустила руки.

Кейб вздохнул чуть свободнее. Пальцы колдуньи все еще были напряжены. Одна ошибка, и…

— Ладно, — медленно проговорила волшебница. — Сегодня поверю тебе, Скакун Бесконечного Пути. Однако малейшее подозрительное движение — и ты надолго покинешь эти края. Ты знаешь, что сил на это у меня достанет. Благодари свою удачу: из-за головокружения я сделала такую глупость — ударила тебя силовой волной. Мне прекрасно известно, что это не имеет смысла.

— Я не играю на две стороны, леди Гвен. Наши цели едины.

— Мы хотим, — Кейб попробовал сменить тему, — попасть в Пенаклес. Леди Гвен нужно поговорить с лордом Грифоном.

— А ему — с ней. Драконы зашевелились. Что-то уже случилось, наступает жаркое время. — Конь сделал своего рода поклон в сторону волшебницы, на который та не потрудилась ответить. — Ты понадобишься. И Кейб тоже. Он может быть нашей козырной картой. Или даже — единственной надеждой.

Кейба передернуло. Это означало ни больше ни меньше как то, что ему предстояло погрузиться в самую пучину всех бед, которые так переполошили сильных мира сего. Эта мысль, мягко говоря, не вызывала душевного комфорта. Конечно, он промолчал: ему не хотелось снижать мнение о себе, в особенности мнение леди Гвен.