Ричард Кнаак - Страна-за-Пеленой

Когда он слышал это раньше?

Нет! — простонал он мысленно. — Я смогу это! Я смогу!

Скалистая земля, терзаемая ветрами, внезапно предстала его глазам, отчего он почти лишился чувств. Никогда прежде Дру не думал, что будет так счастлив увидеть недружелюбный Нимт.

— Папа! Я иду! Держись!

Выпрямившись, преодолевая боль в каждом мускуле, Дру увидел тоненькую фигурку своей дочери, бегущую к нему. Оказывается, он стоял посреди поля. Не совсем в том месте, куда он намечал попасть, но достаточно близко. Насколько мог себе позволить.

С огромным облегчением Дру отер пот с лица. Вытирая слезы с глаз, он моргнул и уставился на свои ладони.

Они стали прозрачными настолько, что сквозь них было видно Шариссу.

— Нет! — Что-то, чему нельзя было сопротивляться, потянуло его. Он чувствовал себя так, словно его тело рвется на части. Нимт… и Шарисса… опять начали таять.

— Папа! Беги ко мне! Ты еще слишком бли…

Ее слова растаяли вместе с остатком мира. Взгляд Дру перебегал из стороны в сторону в поисках чего-нибудь, на чем можно было бы остановиться. Ничего. Даже туман исчез. Оставалась только белая пустота, которую Дру заметил во время телепортации.

Теперь Дру плавал в этой пустоте… не имея ни малейшего представления о том, где он и как спастись.

Геррод старательно смотрел в пол, радуясь, что любимый неуклюжий плащ так хорошо закрывает лицо. Он надеялся, что Баракас не заметит, как дрожит его сын.

К Ренделу так бы не обратились, думал Геррод. И это было верно; впрочем, Рендела ожидало куда худшее, если он в самом скором времени не выйдет на связь. С заклинанием все было в порядке, но то ли Рендел покинул его область действия, то ли просто не пожелал отвечать.

Это оказалось последней каплей. Уход этого наглого чужака Зери и его отказ вернуться пребольно ударили по самолюбию патриарха. Какое-то время Баракас метал громы и молнии, причем не только фигурально, а теперь впал в молчание, что было гораздо опаснее. Геррод не раз бывал мишенью отцовского гнева, и он предпочитал первое.

— Что же он замышляет?

Это были первые слова, сказанные Баракасом за последние два часа.

— Кто? Чужак?

— Зери, кто же еще!

Рендел, к примеру, подумал Геррод. Или даже Эфраим. Неужто ты совсем ослеп, отец? Он прокричал бы это вслух, но слишком хорошо знал, к каким результатам это может привести.

— Ты сказал ему не больше, чем пересказал мне?

— Во всяком случае, ничего важного.

— Ничего, кроме тех отчаянных слов…

— Оставь это, Баракас, дорогой мой.

Этот гортанный голос мог принадлежать только одной женщине клана Тезерени. Только она отваживалась заговаривать с главой клана, находясь позади него. Она изящно вплыла в залу. Облаченная в зеленую чешую королева-воительница ростом не уступала самому Баракасу. Ее лицо было скорее запоминающимся, чем красивым, но грация во всем — даже в дыхании — придавала ее образу глубину, которой недоставало большинству враадок. Меленея была соблазнительницей; вошедшая — королевой.

— Альция, — Баракас коснулся ее руки. Остальные Тезерени — и Геррод первый — преклонили колени.

— Леди Альция, — пробежал шепот.

— Матушка, — прошептал Геррод и еще несколько избранных.

— Остальные недовольны, Баракас. Тебе надо бы порадовать их новой дуэлью или другим развлечением.

— Хорошо, разрешаю.

— И у тебя на каждой крыше по всаднику на драконе. Им там неудобно. — Она улыбнулась изящными губами.

— Ладно. — Баракас махнул рукой одному из приближенных и щелкнул пальцами. Тот встал, поклонился и исчез. — Где ты была, Альция? Тебе кто-то нужен?

— Нет. Я говорила с той чертовкой, которую так обожает наш Риган. — Она смерила взглядом старшего сына. Не все дети Баракаса были от нее. Наследник и Геррод — были. И Рендел. Геррод часто удивлялся, что он и здоровяк Риган — родные братья.

Наследник — его титуловали так только потому, что Баракас считал необходимым на всякий случай подготовить его к этой роли — принял невинный вид. Его страсть к Меленее была общеизвестной тайной Тезерени. А чаровница порой забавы ради заставляла Ригана выглядеть большим ребенком. Альция не любила, когда ее людей — в особенности сыновей — дурачат, даже если они сами прикладывают к тому все усилия.

— Ты выходил за последний час? — спросила мужа Альция.

— Нет. Появились кое-какие мелкие трудности с переходом. Я был занят ими.

— Рендел? — напряглась Альция. — Что-то не так? Он…