Ричард Кнаак - Волчий шлем

Грифон с замиранием сердца ждал, что в любое мгновение сзади на них нападут Д'Хаарен и его люди. Даже если капитан потерял их след, он услышит шум битвы. А не он, так другой патруль. А не услышит — так увидит людей, бегущих прочь из аллеи, и поймет, что дело нечисто.

Грифон отразил яростную атаку противника (который дрался левой рукой не хуже, чем правой) и сам нанес последний сокрушительный удар. Воин рухнул наземь; Грифон повернулся и ударил сбоку арамита, с которым бился Моргис. Тот парировал удар — и в следующее мгновение упал, сраженный мечом герцога.

Д'Хаарен и его воины по-прежнему не появлялись.

Но с той стороны улицы, откуда появились волки-рейдеры, за Грифоном и Моргисом следили. Женщина (без сомнения, это была женская фигура) пристально смотрела на них из-под вуали. Видя, что ее заметили, она грациозно отступила на несколько шагов — но не обратилась в бегство. Казалось, она хочет, чтобы они бросились за ней в погоню.

Моргис поднял меч и шагнул вперед:

— Надо схватить ее! Иначе она выдаст нас капитану!

— Разве?

Грифон встретился с женщиной взглядом. Она не была похожа на арамитку. Даже через вуаль он видел ее глаза — большие и темные. Завораживающие глаза. Но не женские. Скорей кошачьи. Да. Глаза хищной кошки.

Она не отводила взгляда, изучая Грифона с не меньшим любопытством, чем он ее. Казалось, она видит его насквозь, видит его истинное «я» под иллюзорным обликом. Грифон мог бы стоять так часами — но Моргис рассеял наваждение. Тяжелая рука дракона, вцепившись в плечо птицельва, вернула его к реальности:

— Если вы отведете наконец взгляд от этой женщины, то увидите, что нас становится все больше.

— Что? — Птицелев рывком обернулся, ожидая увидеть капитана Д'Хаарена, но вместо этого обнаружил, что на перекрестке выжидательно застыли еще две фигуры в серых плащах с капюшонами. Руки их были упрятаны глубоко в карманы. Возможно, эти двое были из той троицы, которая направлялась в гостиницу. А может быть, уже другие.

Грифон снова посмотрел на женщину — и глаза его округлились. Рядом с ней стояли еще двое в сером! Ему вдруг отчаянно захотелось, чтобы появился Д'Хаарен с отрядом. Из двух зол он предпочитал знакомое: лучше уж арамиты, чем эти, от которых шарахаются даже сами волки-рейдеры!

Две фигуры, стоявшие рядом с женщиной, обошли ее и плечом к плечу стали приближаться к Моргису и Грифону. Одновременно с перекрестка двинулись двое других.

— Становимся спиной к спине! — прошипел Моргис. — И пожалуйста, если вы знаете какое-нибудь подходящее заклинание, произнесите его поскорей. А то для моей драконьей формы здесь тесновато.

Грифон кивнул, поднял руку и… застыл на месте. Он не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой; открыл было рот — но и язык не слушался его. Даже стон не вылетел из его губ.

— Ах, как интересно! — отчетливо произнес над его ухом женский голос. — Это что-то новенькое. Явно не из породы Разрушителя.

Женщина встала прямо перед ним и сняла вуаль. От красоты ее лица захватывало дух — и все же она не принадлежала к человеческой расе. Огромные кошачьи глаза были темны, как ночь, и сливались по цвету со зрачками, но от этого она выглядела еще прекрасней. Короткие, черные, как вороново крыло, волосы, маленький носик, который она то и дело морщила без видимой причины. Губы ее, большие и полные, выглядели очень привлекательно — до тех пор, пока она не улыбнулась. Это была улыбка кошки, забавляющейся с мышью перед тем, как съесть. Она стояла слишком близко к Грифону, так что он не видел ее фигуры, но не сомневался, что у нее гибкое и сильное тело. При других обстоятельствах он непременно увлекся бы этой женщиной. Даже сейчас у него перехватывало дух от ее манящего взгляда, от руки, поглаживающей его затылок. Кошка играет с мышью, напомнил он себе…

— Я вижу твое настоящее лицо; меня не одурачишь. Странное ты существо, такое же странное, как и твой приятель. — Она пробежалась длинными пальцами вдоль складок плаща-миража. — Жалко портить такую прекрасную вещь. Походи в ней еще немного.

Женщина отступила на несколько шагов, и Грифон увидел, что не только не ошибся, представляя себе ее формы, но даже недооценил их. Она шла, глядя на фигуры в сером, но походка ее при этом была такой манящей, что Грифону казалось, будто каждый ее шаг рассчитан специально для него. Или это было для нее естественно? Если она была такой, какой он себя представлял, то все, что бы она ни делала, было неотъемлемой частью ее натуры…