Ник Демин - Туман. Квест «Похититель Душ» 1

Единственное, что я не понимал, так это то, зачем всё это инквизиторам. Больше они не пытались вызнать у меня что либо, просто занимались однообразным и немного скучным делом. Работой, так, как они её понимали…

Громко гремят засовы и ключи, свет факела бьет по глазам, меня походя пинают сапогом по ребрам:

— Встать!

— Оставьте его, сын мой.

Я приоткрываю глаза щёлочки и пытаюсь разглядеть прибывшего. Здоровенная туша в темнофиолетовой хламиде с накинутым на себя позолоченным покрывалом с какой то фигнёй на башке и огромным золотым крестом на груди, на пальцах слабо мерцающие в темноте перстни. Значит помимо того, что он святоша, так ещё и не слабый маг. Походу тут внутренние игры церовников, поскольку этот боров пытается меня исповедовать, естественно я активно возражаю.

— Тайна святой исповеди нерушима, сын мой, — елейный голос начинает бить по ушам.

Я хрипло смеюсь:

— Что ж ты так поздно нашел меня папочка?

Священник жует губами, пытаясь выстроить свою проповедь для такого закоренелого грешника как я.

— Сын мой, — проникновенный голос священника лезет в самые тёмные закоулки моей души, расталкивая локтями всех неосторожно придвинувшихся. Хочется прижаться и покаятся, несомненно, я здешний так бы и сделал, но я прошлый, только издевательски хмыкает, на полные профессионального искреннего сострадания слова священника. В дело идёт магия, я чувствую как меня начинает выворачивать от одного желания рассказать всё. Ну это в принципе не ново, это на мне уже опробовали и недостаток этого метода в том, что однажды облегчив душу, то есть рассказав кому-нибудь свою тайну, из тбя подобным способом уже ничего не вынут. Не зря раньше вызывали раба, рассказывали ему всё, а потом убивали. Правда умные некроманты быстро научились обходить это, они вызывали дух убитого и он им всё рассказывал. Священник ласково гладит меня по голове и незаметно снимает волос, хотя вроде бы церковникам запрещено заниматься поднятием, ну да бог с ним. Прошло много лет с тех пор как я попал сюда, сначала я пытался подавить настоящего хозяина своего тела. Потом опомнился, стал культивировать, не давая выйти из известных рамок, и до сих поря я не поглотил личность донора, тщательно охраняя её остатки. Теперь во мне живет сумасшедий безобидный убийца, непомнящий ничего и я — его хозяин. Вы знаете это очень удобно, как оказалось. Этакое строго регулируемое и регламентируемое сумасшествие. Вот и пусть он вызовёт его дух, чтобы он подробно рассказал обо всём, а на меня это не подействует.

Наконец после угроз и славословий я начинаю говорить, подвигая толстяка отвечать мне, чтобы хоть немного узнать о том, что творится на улице. Я узнаю, что нашёлся Светоч Империи и узнаю что это такое. Оказывается можно на некоторое время передавать светоч «на хранение», для этого и выбирается простолюдин, чтобы его было не так жалко. Дело в том, что для перехода в нейтральное состояние, его носителя необходимо уничтожить, естественно использовать для столь благого дела дворянсоке дитя накладно, поскольку может восстановить против Короля опору трона.

Я задаю вопросы ещё и ещё, пока до священника не доходит:

— Про какой светоч ты говоришь, сын мой? — недоумение в голосе слышится даже через одышку.

— Что с ней сделают? — снова каркает мой голос.

— С кем?

— Со светочем?

Он в ступоре, начинает что то говорить, потом замолкает, спохватывается, бежит к дверям камеры. После непродолжительных воплей его выпускают. Больше ко мне никто из святых отцов кроме инквизиторов не входил. Как мне кажется он узнал слишком много.

И последняя встреча с Аллонсио. Сейчас мы не находимся якобы в равном положении, беседуя за бокалом вина. Сейчас всё по настоящему: блестящий придворный, молчаливый слуга-палач и я — местный узник.

Видите какое я к себе понятие подобрал? Очень легко получается играть словами. Возьмите и замените слово зэка или осужденный на слово узник, и вы сразу почувствуете как меняется вся картинка. Если первое несёт в себе такую интуитивную смысловую нагрузку как дворовая романтика, насилие, воровство — то второе совсем иное. Сразу представляется благородный человек томимый в застенках за светлую идею способную принести человечеству счастье. И так во всем…

Уррроды! Извините, это я задумался и не ответил на вопрос сатрапа. Слуга-палач ещё раз пинает меня в бок, а Аллонсио вновь спрашивает равнодушным тоном: