Ник Демин - Туман. Квест «Похититель Душ» 2

Все словно закаменели, боясь выдать себя неловким движением или скрипом. Внезапно в этой тишине прозвучал чужой надтреснутый голос:

— Рассказывай, — я немного поудивлялся, по поводу смелости этого человека, пока не понял, что это был мой голос.

Бледный Шир заметно вздрогнул, нервно проглотил слюну и начал говорить. Голос жужжал в отдалении, складываясь в слова не несущие никакого смысла. То приближаясь, то отдаляясь он действовал на нервы, вызывая нервные конвульсии. Наконец громкость перестала плавать и голос начальника тайной канцелярии зазвучал громко и отчетливо:

— … наши люди провели комплекс мероприятий, способствующих розыску и поимке опасной преступницы, самозванки именующей себя крон-принцессой и дочерью Вашего Величества. Во время проводимой операции, она была смертельно ранена. Согласно разработанному плану, перед нами ставилась цель имитировать гибель во время ограбления. Согласно разработанному плану, патруль городской стражи, должен был изменить маршрут и застать самозванку еще живой, чтобы получить отчетливый след, ведущий в сторону подлых наймитов эльфийского леса…

Я ничего не понимал, вроде бы все сложилось удачно, так чего же де Шир мнется и пытается спрятать результат за кучей умных слов? Не похоже на него, такое ощущение, что все таки что-то пошло не так. Людей что ли его задержали? Так это не вопрос, и с ними можно разобраться, в конце концов ёсамодур я или кто.

— Но что-то пошло не так? — перебил я его связную речь.

Шир стал бледнее покойника, но поклонился и продолжил с секундной заминкой:

— Ваша проницательность как всегда на высоте, Ваше Величество.

— Она погибла? — даже сейчас я не мог назвать её самозванкой.

— Да, Ваше Величество, — и снова низкий раболепный поклон. — Рана была нанесена клинком с эльфийской зеленью.

Я почти успокоился, эльфийская зелень не оставляла никаких шансов на выживание, причем человек умирал не сразу, но без особых мучений. Достаточно было легкой царапины, и все. Странно, но чувствовал облегчение, что все таки не я стал фактическим убийцей. Вроде и прошлый раз приказ отдавал я, и в этот, но сейчас я убирал возможную точку фокуса, центр притяжения будущих заговорщиков, а не беспомощного ребенка. И от этого на душе становилось спокойней.

— Что же произошло, что Вы так обеспокоены, любезный? — почти весело спросил я его.

Шир явно собирался с духом, чтобы продолжить:

— Самозванка была ранена клинком с эльфийской зеленью и оставлена в стороне. Однако, пока мои люди делали обыск в карете, имитируя ограбление и попутно ища все поддельные бумаги, доказывающие связь погибшей с Королевским домом, ей удалось бежать. Правда недалеко…

Я вслушался в этот сюр: «Погибшей удалось бежать», чай не зомби какой, не вомпер. Однако таки да, люди зараженные этим ядом официально считались погибшими. В зависимости от вида отравления и вида существа, можно было прожить целую неделю, но все это время существо считалось покойником. Вот такие выверты.

— … буквально через несколько минут, когда мои люди начали поиски, ее тело проплыло мимо них по каналу. Только вот ребенок исчез.

Кккакой ребенок? — голос стал хриплым, в гордо словно насыпали песка, слова приходилось выдавливать из себя.

— Её ребенок, — убитым голосом пробормотал Шир. — Мы рассчитывали, что сумеем провернуть операцию, до родов, но у нас не получилось. За то время, пока мои люди отвлеклись, погибшая сумела сбежать и куда-то деть ребенка.

Голос его стал звучать спокойнее:

— Нам пришлось тут же изменить план операции и начать масштабное прочесывание местности, но никаких следов не было обнаружено. Мы…

— ВРЁШЬ! — я вскочил. ВСЁ ВРЁШЬ!

— Ты специально его упустил! Хант! Где ХАНТ?!!

Я резко оборачиваюсь к забранному портьерами королевскому ходу.

— Где ты, сукин кот? Иди сюда и посмотри на своих бестолочей!

Мауни появляется так быстро, что наводит на мысль на телепортации. Лицо белое, губы прыгают. Не хухры-мухры — монарх бесится. А я и правда едва держусь. Мауни начинает говорить и я с трудом вылавливаю смысл из доносящихся до меня отдельных слов:

… Горм… предательство ближних… давно готовился к захвату… предлагаю лишить… и помиловать спасением души…

Я киваю в ответ, хрипя нечто невразумительное, и ставлю автограф с королевской печатью на предусмотрительно придвинутых документах. Переносной пюпитр покачивался под резкими движениями пера. Отдав бумаги, Мауни начинает отдавать решительные распоряжения. Мне становится душно, я царапаю горло, потом раздираю рубашку, пытаясь освободить грудь. Становится нечем дышать. Я вижу встревоженное лицо герцога Мауни, очень медленно поворачивающегося ко мне. Его недоумённые глаза, постепенно наполняющиеся ужасом, разинутый в немом вопле рот. Лие — къаа— риаа, — доноситься сквозь вату в ушах чужой неприятный голос. Я задыхаюсь, и заваливаюсь на бок, всё еще царапая грудь, в которой поселился тот самый огонь, который жёг меня в конце предыдущей жизни. Жар сжигает меня и я кричу, пока не понимаю, что я снова ухожу. Ухожу так же болезненно, как и в прошлый раз. Только сейчас я не успеваю оглядеться по сторонам, больше похоже на то, как Альф проводил свой первый обряд экзорцизма, пытаясь выяснить не демон ли я, вселившийся в тело наследного принца. Чёрт, как давно это было, а я всё ещё помню ту боль. Точно так же белый клубы тумана, похожие на жирные щупальца гигантского спрута хватают меня и выдирают из доставшегося мне тела. И мне не за что сейчас зацепиться, у меня нет того якоря, который спас меня прошлый раз. Я шарюсь по закромам своей души и ничего не нахожу там, где когда-то бушевало пламя ненависти. Я шарюсь ещё, но нет. Ни любви, ни ненависти, ни зависти, ни дружбы — ничего. Меня ничего здесь не держит, словно поняв это, туман начинает активнее. Меня охватывает ужас, но это не то чувство, которое может задержать меня в этом мире и белые бесплотные щупальца хватают меня и начинают выдирать из тела, словно больной зуб. Больно то как, причем все эти ощущении не накладываются друг на друга, а суммируются и я словно плаваю в океане боли и безумия. Все вокруг перекошено и плывет, меня выдергивает из своего тела и затягивает жуткая белая воронка, жадно жующая то, что осталось…