Kagami: Дети Зазеркалья

— Марта! Марта! Ты в порядке?

Я не отвечаю. Не успеваю. По странной сфере проходит рябь, а потом отделяющая нас от Шеты и Джо стена разлетается осколками, задевающими каждого из присутствующих. Но не материальными, нет. Это — словно частицы самого времени, памяти, всей боли и радости, что когда-либо доставалась нам в жизни.

Отпихнув эльфа, я бросаюсь к упавшей на колени кентаврице. Глаза ее закрыты. Я слышу, как Гордон и Питер пытаются успокоить плачущего, дрожащего Джо, а тот все бормочет и бормочет:

— Джо починил, Джо починил, Джо починил… — не переставая, зациклившись на фразе, которая, кажется, ужасает его самого.

Рдом со мной припадает на передние ноги Питер, и именно его, открыв глаза, видит Шета.

— Марк… — шепчет она и улыбается, скользнув взглядом по лошадиным конечностям. — Ты, наконец, пришел в наш мир, вождь.

— Марта, можно?

— Конечно, Шарль, входите.

— Спрячьте меня, бога ради!

— Что, опять они вас на лоскутки рвут? — улыбаюсь я.

— И не говрите! — Лакруа с тяжелым вздохом опускается в гресло. — Дался я им! Я же никто! Я даже перкинуться не могу! Но такое чувство, что каждый из владык посчитал своим долгом поставить кордоны на подступах к Библиотеке, чтобы ни в коем случае не пропустить лисью делегацию!

— И совершенно напрасно. Не думаю, что всевидящие лисицы настолько глупы, чтобы в состав делегации вошли те, кто недавно выпил жизненную силу какого-нибудь оборотня. Другое дело, что в иное время они предпочитают вообще никому на глаза не показываться. Поэтому вокруг вас, такой ажиотаж. Но вы перекинетесь, Шарль, — я успокаивающе хлопаю его по руке. — Обязательно перекинетесь. Либо у лис найдется свой трансформатор, либо мы сможем подготовить Сашу.

— Она не может превратиться в лису, вы же знаете, — печально качает головой Шарль.

— Пока не может. Это вопрос времени. Мне кажется, она и в волнистого попугайчика превратиться сможет, если захочет… — мои рассуждения прерывает стук в дверь. Шарль напрягается. — Не бойтесь, — успокаиваю я, — это друзья.

Павел целует меня в щеку, весело подмигивает Шарлю. Как же он постарел! Грустно. И грустно сознавать, что для него это последняя возможность побывать в нашем мире. Когда портал закроется, для него он закроется навсегда. Но Паша выглядит таким же неунывающим, как и двадцать лет назад. А вот Питер в печали.

— Мы пришли за советом к мудрой Смотрительнице, а тут еще и адвокат! Пит, тебе гарантирована самая квалифицированная помощь!

— Зачем мне адвокат? — равнодушно пожимает плечами кентавр. — Мне и Марта едва ли поможет.

— Ох, Питер! — я обнимаю его мощный торс, прижимаюсь щекой к плечу. Даже сейчас, когда Питер так расстроен, от него исходит волна силы и доброты. — Потерпи немного! Совсем чуть-чуть. Ты же психиатр, ты должен понимать, как ей тяжело воспринять мир по-новому, осмыслить пропущенные без малого четверть века.

— Я понимаю, Марта. Только я не могу относится к этому профессионально. Я сам виноват. Я ведь сразу привязался к ней. Никогда не вкладывал в отношение к пациентам ничего личного, кроме желания помочь, а тут… — он тяжело вздыхает и машет рукой.

— А тут ты влюбился, — шепчу я так тихо, что Шарль и Паша меня не слышат. Питер вздрагивает и на мгновение теснее прижимает меня к себе.

— Она еще не знает, что Марк женат, — бормочет он.

Не знает. Она вообще его пока не видела. Я самым бесцеремонным образом выперла вождя из Библиотеки, пообещав вообще не вернуть ему Шету, если помешает ее реабилитации. Хватит мне здесь и двух кентавров! Одно утешает: Гордон, кажется, проникся к Хандарифу доверием. Если учесть, как давят на тритона Лилея, Уме и амазонки, есть надежда, что Джо все же отправится в Гроты. Уж обижать его там точно никто не будет. Лисси запретила. Чуть до инфаркта не довела Фарияра, появившись прямо у него перед носом и закатив истерику. Эмир, видите ли, своим советом управлять не в состоянии, а там какие-то фанатики хотят Джо то ли в подопытные кролики определить, то ли от общества изолировать, то ли вообще погасить. И это тогда, когда саламандрам впервые попался Белый Огонь не склонный к безумию. А Гордону придется смириться. Саламандры и ундины — две самые несовместимые расы нашего мира. Встречаться с Джо тритон сможет только на нейтральной территории. Нет, я не против ее предоставлять в любое время, но сейчас лучше бы им разъехаться!

— Знате, Шарль, давайте-ка… — я не успеваю озвучить до конца свое прдложение нарисовать его. Библиотека требовательно лупит меня по всем пяти чувствам. Что-то случилось, что-то плохое. — В зимний сад! Быстрее! — кричу я.