Наталия Андреева - Когда падают листья...

— Будь ты проклята! — он в отчаянии сделал то, на что бы никогда раньше не решился… — Отныне тебе запрещено появляться в этих землях!

Женщина гордо подняла подбородок, сверкнули черные глаза, а не собранные ничем волосы рассыпались, обвивая хрупкую фигурку в длинном синем платье… Одна против целого клана. Против всех, кого знала, любила, кому искренне верила! Что ж… Хрустели все клятвы и обещания, как опавшие осенние листья под ногами, хрустели и рассыпались прахом под тяжелыми сапогами непонимания, осуждения и горечи. Ей никогда еще не было так страшно. Больно будет потом, но пока было только страшно. Колени предательски дрожали, но женщина не опустила взгляда:

— Воля Ваша, отец.

— Ты не дочь мне более!

Она не вздрогнула, но на миг опустила веки, приглушая отзвуки грозы, зарождающейся в зрачках.

— Что ж… Будь по-твоему… — дождь усилился, заглушая последующие слова, и тогда она прокричала: — Да снизойдет на вас тень мрачная! Да поглотит она ваш разум и ваши чары, и да не сможете вы уйти из-под гнета, пока не будете прощены! — и женщина растворилась во мраке, будто и не было ее никогда.

Черноволосый мужчина долго смотрел сквозь пелену дождя, еще не до конца понимая, что он натворил. Но звенящая золотистая струнка, издав жалобное "треньк!" уже лопнула, и пути назад не было. Он упал на колени, чувствуя, что это конец… Дело сделано. Тьма, довольно мурлыча, потирает ручки и ласково скалится в их сторону. Ничего не изменить. Тяжелые капли дождя стекали по его окаменевшему лицу, обжигая морозным ветром, луна полностью скрылась за тучами.

— Чего встали?! — черные волосы взметнулись вслед за их хозяином. — Идем отсюда! Идем! Отныне это место проклято…

Дарен резко открыл глаза и судорожно сжал руками одеяло. Сна не было ни в одном глазу. Будто и не сон был вовсе…

— Что за дьябол?

Да нет, точно сон, сон. Что же еще? Да и не припомнить вовсе уже, что привиделось.

Дарен отер холодный пот со лба и вынудил себя улыбнуться, как будто глупая улыбка могла прогнать черноту отступающего ужаса сновидения.

Светало. Наступило то время суток, когда еще не понятно, наступает ли день, или просто ночь такая светлая выдалась. Петухи еще не проснулись, а небо не посерело. Но путник точно знал: еще немного — и первые лучи солнца осветят сонную землю, и тогда снова забурлит, закипит, как в диковинном ковше, людская жизнь. Это чувство было сродни тому, которым листья начинают ощущать скорое приближение художницы-осени.

Внизу раздался громкий стук, а затем послышались чьи-то голоса. Дарен напряг слух и различил слова:

— А я тебе говорил… дурень!

— …сумел.

— …дальше… глубже в лес!

— …времени!

— …куда привязал… неумеха.

— Отец!

— В следующий раз… попробуй только у меня! Девчонка уже… нахлебниц не держать…

— …знал, что… поедет мимо?

— А! Пустоголовье!

Дарен нахмурился. Он мог и ошибаться, но уж слишком четкой выходила картинка. Или нет? А-а, ладно, ему-то что за дело?

"Путник, не будь холодным, — усмехнулась где-то рядом Эльга, — лед не может быть живым…"

"Помни обо мне, Верная" — немного резковато отозвался Дар, не ожидавший от богини такого рьяного интереса к его жизни.

Он сел на жесткой кровати и протер руками лицо. Со стены на него грустно смотрела красивая темноволосая девушка. В предрассветной мгле ее лицо посерело, но приобрело какие-то другие, живые и печальные черты. Светлые губы грустно улыбались Дарену, а в темных глазах застыла пламенем в снеге тоска. Так странно сделалось путнику, ведь днем ему казалось, что лучистый взгляд незнакомки наполнен искренней, янтарной, пенящейся, как свежая бира, радостью, да и сама девушка смеется от светлого счастья… Игра светотени или задумка талантливого художника? Быть может, и то, и другое.

Дарен решительно встал: пора было собираться. Если покинет весницу с рассветом, то дотемна доберется до пограничной заставы. И это будет значить, что у него останется еще целый день в запасе, чтобы попытаться разобраться хотя бы в вершках проблем, без назначенных краллем людьми. Ведь главным мерцернарий был только формально, на деле же все делали ищейки главы государства, перевирающие любые не нравящиеся им факты и переворачивающие все произошедшие события с ног на голову.

Путник стал одеваться, но, не надев один сапог, усмехнулся и хлопнул себя по лбу: его форменная одежда осталась на улице. А ведь ночи, в отличие от дней, были прохладными, и теперь все наверняка будет сырым. Дарен, покачав головой, быстро накинул на плечи плащ и выскользнул за дверь. Бесшумно прошел в горницу, поздоровался с хозяйкой, выбежавшей из кухни, наступил на хвост огромному рыжему котяре…