Кира Измайлова - Снежная дева

Кай опомнился, поклонился. Это не Она, но вдруг знает что-то, сможет ответить на его вопрос…

Спрашивать не пришлось.

— Всё ждешь ее? — спросила она, будто льдинки зазвенели. — Не жди. Она не вернется.

— Но откуда вы… — начал Кай, но женщина перебила:

— Я удивлена, что ты жив. Вы, люди, слишком хрупкие, но ты, вижу, посильнее прочих.

Она тоже так говорила, вспомнил Кай, тогда, давно. О том, что мы слишком хрупки. Но что имеет в виду эта?

— Почему она не вернется? — упрямо спросил он.

— Зачем? — произнесла та, глядя в упор страшными своими глазами. — Она выстудила тебя почти до донышка. Уж не знаю, почему остановилась. Неужто пожалела? Всегда она такой была…

Выстудила? Пожалела? Кай живо припомнил свои тягостные мысли, вспомнил прочих дев. Так, выходит, он не ошибся?

«Всегда она такой была». А это о чем? Быть может…

Тот человек, понял вдруг Кай. Тот, утонувший по весне. Как он смотрел на Нее! Теперь-то Кай припомнил: он и сам бы так смотрел на Нее, доведись встретить случайно… И поговаривали, человек тот с юности был немного не в себе, после какой-то болезни вроде бы умом тронулся.

Выходит, Она и его — тоже?..

— Но зачем вам это? — тихо спросил он, и не надеясь на ответ. — Для чего? Почему именно те, кто видит вас?..

— Ты не поймешь, мальчик, — усмехнулась женщина. — Просто поверь на слово: без людей мы существовать не можем. А те, что способны видеть нас, могут дать нам столько сил, что хватит еще на годы и годы. И тебе повезло, что ты остался в живых. Я бы тебя не выпустила.

— Так вы, значит, теперь ищете кого-нибудь… — Кай непроизвольно сжал кулаки.

— Я никого не ищу, — усмехнулась та. — Я уже слишком стара. Еще немного, и мне придет пора вернуться в вековечные льды и уснуть до скончания веков. А молодые… Что ж, на то они и молодые.

— Но Она же знала меня столько лет… — потерянно прошептал он. — Она возвращалась каждый год и ни разу пальцем меня не тронула, даже вылечила однажды!

Брови женщины дрогнули, словно бы от удивления.

— И вдруг, — продолжал Кай, — словно наваждение какое-то! Я был как во сне, я просыпаться не хотел, а потом…

— Многие так поступают, — кивнула та. — Привязать к себе еще ребенком. Сделать сказку явью: те, что видят нас, обычно падки на сказки, а не на алмазные россыпи. Заставить полюбить себя. А потом выпить всю эту любовь без остатка, до донышка, вместе с жизнью. Ты наверняка видел весенних дев — они поступают так же, только не тянут долго. Но что им, они так горячи, что за день сделают столько же, сколько мы за несколько лет, и им всё равно, кого забирать, взрослого мужчину или невинного ребенка…

— Погодите! — Кай посмотрел на нее в упор. — Как это — выпить любовь? Она ведь никуда не делась! Она со мной, и я…

— Глупый мальчик, — женщина выпростала руку из муфты и покровительственно потрепала его по щеке. — Хочешь сказать, что все еще любишь ее?

— Да!

— Зная, что она с тобой сделала? Зная, что прежним ты уже не будешь? Она ведь торопилась, — прищурилась зимняя дева. — Ты что-то ей сказал?

— Только что осенью отец намерен меня женить.

— Ах вон оно что… Тогда понятно, — вздохнула она. — Побоялась упустить своё, иначе подождала бы еще годик, чтобы ты влюбился вовсе уж бесповоротно. Скажи спасибо своему отцу, мальчик. Если бы не это, ты, возможно, выжил бы, раз она решила тебя пощадить, вот только в своем уме наверняка не остался бы.

— Я знаю, — одними губами произнес Кай. — В нашем городе жил один человек, его в том году забрали весенние девы. Он был полоумный. И я думаю, что его Она тоже… пощадила.

— Вот поэтому, — произнесла женщина, усмехнувшись, — лучше уж доводить дело до конца либо не начинать вовсе. Не так ли?

— Наверно. Да, наверно, вы правы, — тихо ответил он. — Благодарю, что… рассказали мне…

— Не благодари, мальчик, — вздохнула та. — Такой шанс, как тебе, выпадает один на миллион… Иди домой и забудь о нас поскорее.

И она осталась там, на площади, просто стояла и смотрела на людей, подставив лицо тихому снежку, похожая на статую изо льда и снега.

Она убивала меня, чтобы жить самой, думал Кай, возвращаясь домой. Она приручала меня несколько лет, чтобы потом убить. Она показывала мне чудеса, давала погладить спины снежных туч и раз даже позволила править своей упряжкой. Она даже вылечила меня, наверно, чтобы я не умер раньше срока, а я любил Ее всё сильнее и сильнее. Эта, старшая, права: еще год, и я бы сошел с ума от любви, раньше я просто не понимал, что именно чувствую! А Она всё растила и растила во мне это чувство… все равно, как хозяева откармливают скот на убой. И предпочла прирезать недокормленного кабанчика, чем остаться вовсе безо всего. Теперь-то я понимаю, думал Кай, если бы я женился, то, как знать, вдруг бы супруга пришлась мне по душе? И что-то еще старшая дева говорила о невинности…