Ян Сигел - Честь чародея

Он вышел из проклятого дома, оставив дверь приоткрытой, и ночной воздух стал мало–помалу просачиваться в его темные душные коридоры.

А в это время Люк и Ферн занимались своими ранами. Обшарив шкафчик в ванной, они нашли пару баллончиков обеззараживающего лосьона, подходящего для обработки небольших ожогов, йод и зеленку. В ящичке также находились лейкопластыри различных размеров, длинный эластичный бинт, комок ваты и перекись водорода. Люк снял обгоревший пиджак и, шипя от боли, отодрал присохшую к ожогам рубашку. Очень осторожно Ферн обработала волдыри лосьоном, не забыв продезинфицировать и царапины, хотя они уже заживали и покрылись корочкой.

— Достаточно, обо мне позаботимся позже, — сказал Люк. — Теперь ваша очередь. Снимайте футболку и топик. И джинсы тоже.

— Да все нормально…

— Даже не спорьте!

Она подчинилась. Укусы личинок покрывали весь ее торс, и, хотя ранки были мелкие, Моргас сделала так, чтобы кровь из них текла, не сворачиваясь. Ферн потеряла довольно много крови. Пропитавшаяся ею футболка уже подсохла и стала жесткой, и, снимая ее, Ферн морщилась от боли. Белый лифчик окрасился ярко–красными пятнами. Когда она расстегнула молнию на джинсах, Брэйдачин тактично растворился в воздухе, бормоча что–то о халате. Ферн была очень стройна, даже худощава. Спортом она не занималась, и ее руки и ноги были слабыми, под кожей не вырисовывались упругие мышцы, а груди были маленькими, как у тринадцатилетней девочки. Она сидела перед Люком, такая израненная и хрупкая, а он, тронутый ее беззащитностью, осторожно смывал с нее кровь кусочком ваты, смоченным в растворе перекиси, и каждый раз, когда она вздрагивала от боли, отдергивал руку и бросал на нее сочувственные взгляды.

— Почему они не заживают так же быстро, как на вашей руке? — спросил он, не отрывая взгляда от ее ран.

Стараясь не смущаться и не обращать внимания на свою наготу и близость его обнаженной груди, Ферн объяснила, каким образом раны на ее руке моментально заживали. Несмотря на пощипывание, прикосновение влажного комочка ваты к коже было приятным, и, чувствуя, как тело наливается приятной теплотой и тяжестью, Ферн откинулась на спинку кресла и закрыла глаза.

— Раны неглубокие, — говорил Люк. — Но все равно перевязать надо. Хотите, запеленаю вас, как египетскую мумию?

— Не нужно. На воздухе раны заживают быстрее, пусть дышат. А вот ваши ожоги перевязать необходимо.

— Пусть и они дышат, — улыбнулся он.

Появился Брэйдачин с банным махровым халатом. Неуклюже возясь с завязками, Ферн натянула его на себя и принялась внимательно осматривать опаленные бока Лугэрри. Люк достал бутылку виски.

Позже, проголодавшись, они совершили налет на холодильник и с аппетитом умяли несколько банок с фасолевым супом. Ферн позвонила Уиллу и подробно рассказала о случившемся, уютно устроившись на диване и потягивая виски. Лугэрри улеглась на своем месте у плиты и задремала, Брэйдачин, понимая, что те двое уже не нуждаются в его обществе, тактично исчез.

— Вас все еще мучает вопрос, не воплотилась ли во мне ваша первая любовь? — неожиданно спросил Люк, оборвав ленивую беседу. — Вы боитесь этого?

— Уже не боюсь. Теперь это уже неважно. — Ее глаза, вспыхивая зелеными искорками, смотрели прямо на него. — Рэйфарл — часть Прошлого. Даже когда я встретила его, он уже принадлежал Прошлому, а оглядываться назад я не хочу. Я многому научилась за последнее время. Если человек все время оглядывается назад, то путь вперед ему заказан. Вы — это вы, кем бы вы ни были. Все это время вы были со мной, вы убили паука, вы бросили вызов Моргас. И я хочу, чтобы вы были самим собой, и никем больше.

На этот раз она была уверена, что он поцелует ее, — он это и сделал, нежно прижав ее к себе.

— Осторожнее, вам может быть больно, — сказала она, на мгновенье оторвавшись от его губ и дотронувшись до его обожженной груди.

— Вам тоже, — прошептал Люк и снова обнял ее.

Позже они оказались в постели. Их близость была подобна двум рекам, слившимся воедино и бегущим в море наслаждения. Они забыли о ранах, и боль лишь усиливала наслаждение от их любовной игры. Ферн никогда не чувствовала себя такой беззащитной, как сейчас, отдавая свою любовь этому не до конца понятому человеку. Наконец она поняла, что они не просто наслаждаются друг другом физически, в этом акте любви была магия, и его Дар слился с ее, обострив их чувства и накалив эмоции. Они кормили друг друга, подобно вампирам, они с готовностью отдавали себя, и волшебство струилось по их разгоряченным обнаженным телам. Когда это волшебство наконец закончилось, Ферн соскользнула в сон.