Ян Сигел - Заклинатель драконов

Цоканье железных подков по камню, тяжелая поступь — эти звуки доносились до Уилла будто издалека, хотя на самом деле все происходило совсем рядом. Уилл увидел странные доспехи из какого–то непонятного металла, напоминающего броню носорога, поцарапанного во множестве сражений и не отражающего свет. Забрало рыцаря было поднято, и сквозь узкую щель виднелось лицо немолодого мужчины, задубевшее от прожитых лет, посеченное в битвах. Под тяжелыми веками сверкали пронзительные глаза. У рыцаря были легкое острое копье и тяжелый щит, настолько помятый, что невозможно было представить его первоначальные очертания.

За рыцарем двигалась пестрая ватага людей, кто–то был на лошади» кто–то шел пешком, все они были обвешаны самым разным оружием. Йомены, стрелки, крестьяне и разбойники наконец встали полукругом, в интуитивно выбранном порядке, достаточно близко, чтобы напутать, но и достаточно далеко, чтобы успеть убежать. На всех лицах было одинаков вое выражение: немного страха, немного храбрости, отчаянное упорство, смешанное, однако, еще с каким–то скрытым чувством, которое Уилл не смог сразу определить. «Чудовище просто зажарит их, — подумал он, забыв свой собственный страх, — только стрелы доберутся до него, если люди, конечно, успеют выстрелить». Они надеялись на свое оружие. И тогда Уилл понял и всю важность этого момента, и значительность этого места. Здесь негде было спрятаться, это было поле битвы, земля убийства. Люди, несмотря на всю их смелость, не были армией, и то, что таилось за странным выражением их лиц, что скрывало страх, было — любопытство.

То ли видя сон, то ли присутствуя при том, что произошло, Уилл запомнит это видение на всю оставшуюся жизнь: скрипучий звук разворачивающихся крыльев, улавливающих ветер, змеиные движения быстро распрямлявшихся колец шеи, шипенье воздуха, вылетающего из разинутой пасти. Войны скрючились за щитами и побросали свои копья, и в это мгновение дракон дохнул пламенем. Холмы окрасились красным светом. Уилл почувствовал жар, он знал, что горит, но боли не ощущал. Он увидел, как расплавились и покрылись пузырями горы, как в радиусе десяти ярдов сожгло всю растительность, поднявшуюся вверх черным пеплом. Уилл не понял, что случилось с войском, хотя кое–где еще были видны воины, которые прятались за своими щитами.

Но зато четко было видно копье, Брошенное с невероятной силой, оно пробило струю горячего воздуха, выдохнутого драконом, белого пламени,, но его заостренный конец оказался неповрежденным, он далее не разогрелся. Уилл точно видел тот черный осколок в. потоке пламени, рыло ясно, что наконечник сделан не из, камня, не из .металла, а из какого–то другого, более прочного материала. Копье рассекало воздух, пламя разделилось. Наконечник влетел прямо в пасть дракона, чудовище заглотило его.

Почти минуту ничего не происходило. Затем дракон вдохнул, втянув в себя и жар, и пламя с такой силой, что Уилл задрожал от внезапного холода. И теперь пламя пылало в теле монстра, пробегая по его венам, как жидкий огонь. Каждая чешуйка горела красным светом, светились каждый рог, каждый шип, каждый зубец. Дракон весь был пронизан огнем, его откинутая голова поднялась на изогнутой шее, крылья опустились, глаза наполнились кровью.

Сквозь изгибы груди Уилл мог видеть горящий уголь сердца дракона — темный, как рубин, пульсирующий и стучащий, как чудовищный барабан. Затем из пасти монстра вырвался столб пламени и устремился к звездам. Ему, казалось, не будет конца, но вот пламя иссякло, и дракон утонул во тьме. Столб света некоторое время еще висел высоко в небе, затем постепенно стал скручиваться и разбился на отдельные языки пламени, которые поплыли прочь, свиваясь, развиваясь, танцуя, словно змеи, тая в мерцании, которое поглотила небесная синева.

Сон тоже терял свою четкость, он постепенно перешел в сбивчивую ночную фантазию. «Дракон мертв», — сказал себе Уилл, стараясь не потерять нить мысли, хотя сон уходил все дальше и дальше, и облегчение смешалось с досадой, потому что в ярости, в разрушительной силе прошедшего сна было и своеобразное великолепие, которое уже никогда не повторится. Но в то время, как сон отступал, Уиллу показалось, будто он снова видит мифическую рептилию. Дракон еще раз поднялся черной тенью на фоне мириадов звезд, он рос и рос, пока его голова не закрыла луну, а крылья, размахнувшись, не спрятали за собой галактики. Но образ был уже очень нечетким, и его затянуло дымкой глубокого сна. Наутро сон оставался с Уиллом, он был еще живой, но впечатление от пролетевшей в его конце химеры на границе памяти затянулось паутиной.