Кэтрин Куртц - Тень Камбера

Затем он громко выдохнул.

— Хорошо. Я не претендую на то, чтобы оспаривать способность Его величества делать то, что, по его заявлению, он может сделать.., или мнение архиепископа, что эти способности — богоугодные, — он замолчал, откашливаясь. — Однако, с юридической точки зрения, сомневаюсь, является ли благоразумным использовать помощь Его величества в этом деле. Лорд Дугал вообще-то является его названным братом.

— Вы намекаете, что я могу исказить истину из-за моей привязанности к нему? — спросил Келсон.

Вольфрам побледнел, но не отвел глаз.

— Я не намекаю ни на что подобное, сир. Но могут другие.

— Да, могут.

Вольфрам успел только резко вдохнуть воздух, когда король внезапно выхватил меч и опустился на одно колено перед трибуналом. Он держал меч за поперечину у рукоятки на расстоянии вытянутой руки — от себя и от участников заседания. Острие смотрело вниз.

— Я клянусь мечом своего отца, своей короной и своей надеждой на спасение моей бессмертной души, что я сказал и скажу только правду по вопросу, обсуждаемому этим судом. Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, аминь.

Он поцеловал священный знак, выгравированный на рукоятке, затем воткнул меч в пол перед собой, так и держа его на расстоянии вытянутой руки.

Король глядел на Вольфрама и остальных.

— Я готов повторить свою клятву или любую другую, названную вами, в часовне, — добавил он, кивая на открытую дверь за их спинами. — И уверяю вас: я не подхожу с легкостью к таким клятвам.

— Никто с этим не спорит, сир, — сказал Вольфрам, выглядевший несколько смущенным. — Но — он вздохнул, явно чувствуя себя неуютно. — Сир, некоторые утверждают, что Дункан Маклайн — Дерини.

— Я не считаю, что этот вопрос обсуждается здесь, — мягко заметил Келсон, поднимаясь на ноги — Вопрос в том, действительно ли этот человек вступил в законный, настоящий брак с матерью своего сына.

— Но — если бы он был Дерини — разве он не смог бы помешать даже вам узнать правду, сир?

Вздохнув в отчаянии, Келсон повернулся к Моргану, сидевшему справа от него, и протянул ему меч рукояткой вперед.

— Морган, вспоминая клятвы верности, которые ты давал мне и моему отцу, а также приложив руку к этому священному мечу, пожалуйста, поясни епископу Вольфраму ограничения процедуры определения правдивости испытуемого, если Дункан Маклайн и является Дерини.

Морган спокойно встал и положил правую руку на рукоятку королевского меча. Келсон нечасто вспоминал имя своего отца, которое влекло особые ассоциации для Аларика Моргана.

— Для определения, говорит человек правду или лжет, не имеет никакого значения, является ли испытуемый Дерини или нет, — спокойно сказал Морган. — У его величества не будет трудностей с тем, чтобы отличить правду от лжи. Ограничение заключается в том, что нужно задавать правильные вопросы. Ни-, что в процедуре не заставляет человека говорить правду. Просто он выдает себя, если лжет.

Вольфрам сглотнул, чувствуя себя неуютно. Он был только частично убежден.

— Сир, это правда?

— Да.

— Вы узнали бы, если бы Морган соврал?

— Если бы захотел, да, — ответил Келсон. — Процедура требует намерения. — Он повернулся к Моргану. — Я не могу просто знать, и предполагаю, что Дерини тоже не могут. Но если я того захочу, я могу отличить правду от лжи. Морган, перед Богом и этими свидетелями, сказал ли ты правду?

— Да, сир.

Келсон убрал меч назад в ножны и снова обратил свое внимание на Вольфрама.

— Мне.., понятно.

Вольфрам повернулся, чтобы посовещаться с Кардиелем, Арилан в задумчивости кивал, соглашаясь с тем, что говорил архиепископ. Затем Вольфрам снова смело посмотрел на Келсона.

— Сир, я только сейчас удостоверился в том, что слышал несколько месяцев назад, но, насколько я понимаю.., таланты Халдейнов не ограничены простым подтверждением правды. Более.., действенные меры могут быть использованы, чтобы вытянуть из человека фактическую информацию. Такие меры были обычным делом во время кампании прошлым летом и использовались для получения более полных отчетов от разведчиков, находившихся у вас на службе, причем не только герцогом Алариком, но и вами.

Келсон позволил себе натянуто улыбнуться. Он должен был проявлять осторожность. Келсон размышлял, откуда Вольфрам получил эту информацию — хотя об этом мог рассказать любой из разведчиков. Никто им этого не запрещал. Да и Дункан мог использовать этот способ, хотя Дункан, конечно, не стал бы действовать открыто, все еще считая, что эту сторону его личности лучше оставлять неподтвержденной.