Татьяна Минасян - Не такие, как все

— Ты как? Что с тобой?

— Ничего, — помотал головой Дымков. — Уже все в порядке.

— Афанасий опять смылся, — сообщил ему Марк. — Илонка его чуть было не поймала, но услышала выстрелы с этой стороны и сюда побежала… Это ведь ты был?

Борис кивнул, продолжая смотреть прямо перед собой. Известие о том, что друзья во второй раз упустили Афанасия, оставило его совершенно безразличным.

— Пошли в поселок, — Марк взял Бориса за руку и, выпрямившись во весь рост, потянул его за собой. — Идем, тут недалеко.

Было ясно, что Дымкова он в покое не оставит, и тот с неохотой подчинился и тоже встал на ноги. В это время Филипп с Василием осторожно подняли Тимофея, а хлопочущая вокруг них Крижевская отскочила в сторону, и Борис увидел чуть порозовевшее лицо своей недавней жертвы. Глаза Григорьева были открыты, он вполне осмысленно смотрел на окруживших его друзей и, одновременно, словно бы пытался увидеть кого-то еще. Борис подошел поближе, и на один краткий миг их взгляды встретились, после чего Тимофей снова потерял сознание. Но Дымков был уверен, что когда они смотрели друг на друга, в глазах Григорьева промелькнула благодарность.

Следующие тринадцать суток пролетели для Бориса совсем быстро — он почти каждый день мотался то из города на дачу, чтобы навестить Тимофея и в очередной раз выслушать от него кучу извинений вперемешку с заверениями в вечной дружбе, то обратно в город, чтобы закончить работу и выбить из переводного агентства гонорар. Свободного времени у него не было вообще, и если бы не четко выработанная привычка следить за календарем, Дымков запросто мог бы пропустить приближающееся полнолуние — из-за спешки он не замечал никаких изменений в своем собственном самочувствии.

В последний вечер Борис снова забежал к Григорьеву, убедился, что чувствует тот себя в целом неплохо и к предстоящей ночи вполне готов, и поспешно отправился в дом Афанасия: другого места, где он мог бы спрятаться, ему никто предложить не смог, так как на даче Антона еще раньше поселили Кима. И уже стоя на пороге своего нового убежища, Дымков позволил себе оглянуться и немного полюбоваться засыпанным снегом поселком. Снег выпал накануне, он шел весь день, и теперь все вокруг казалось удивительно чистым. Толстый слой пушистого, почти нигде не тронутого ничьими следами снега, словно одеялом закрыл все канавы и кучи мусора, все ржавые крыши и серые от дождей покосившиеся деревянные заборы. Даже обгорелые развалины, когда-то бывшие дачей Бориса, исчезли под мягкими снежными "подушками".

В этом зимнем наряде поселок казался вымершим. Электричества в нем не было уже месяц, с прошлого полнолуния, и если бы не мерцающие в некоторых окнах огоньки свечей, можно было бы подумать, что кроме Бориса здесь сейчас вообще никого нет. Тем более, что огоньки начинали гаснуть один за другим: вервольфы готовились к предстоящей ночи. Дымков глубоко вздохнул, наполнив грудь морозным воздухом, и опять удивился, что почти не ощущает запахов — ему всегда нравилось нюхать свежевыпавший снег, но на этот раз он пах как-то совсем уж слабо.

Издалека до него донеслись чьи-то спорящие голоса. Борис на цыпочках спустился с крыльца и заглянул за угол дома. И уже после этого вспомнил, что соседкой Афанасия была Илона, которая теперь и стояла в центре своего участка и препиралась с невозмутимо отпирающим дверь ее дачи Марком.

— Ты приедешь за мной утром! — почти кричала она. — Это абсолютно нормально. Все так делают, даже жена Филиппа! Какого лешего тебя на авантюры потянуло?!

Марк открыл, наконец, замок и повернулся к своей подруге, широко распахивая дверь.

— Илон, ты помнишь, я тебе когда-то сказал, что все женщины делятся на женщин и баб? — спросил он строгим, как у школьного учителя, тоном. — Так вот, мужчины, к твоему сведению, тоже делятся — на мужчин и тряпок. Я, если ты еще не заметила — мужчина. Еще вопросы есть? Нет? Тогда, — он сделал приглашающий жест, — марш домой!

Крижевская пожала плечами и, поправив высокую меховую шапку, подиумным шагом прошествовала по узкой, едва протоптанной тропинке к крыльцу. Марк пропустил ее вперед и вошел в дом следом. Дверь за ними захлопнулась.

Борис, которого они оба так и не заметили, тоже вернулся на крыльцо, вошел в свое новое убежище и в сердцах пнул первый попавшийся ему на пути предмет, оказавшийся стулом и загромыхавший по всей веранде. "Как дети! — возмущался он про себя, прокручивая в памяти только что подслушанный разговор. — Надеюсь, у этого героя хотя бы хватит ума в отдельной комнате запереться! А, ладно, черт с ними обоими, не маленькие уже, сами пусть разбираются, если она его сегодня укусит!"