Олег Борисов - Хейдер. Перечеркнутый герб Ланграссена

— Как дорога?

— Холодно и ветрено, чтоб у Гударов пятки позамерзали! Мне не привыкать, но ополченцы из-за морозов плетутся хуже обожравшихся речных крокодилов. Так мы и к лету не закончим набор желающих.

— Половину ты уже собрал, — ехидно заметил король.

Лорд Дейста лишь фыркнул в ответ, рассыпав крошки по коротко стриженной бороде:

— Да, я пока экономлю золото на найме, но если потащить эти несколоченные отряды к морю, пожиратели жира истыкают их стрелами и обратят в морских ежей. Мне же потом будут плевать в спину за то, что погубил ополченцев… А эти лодыри лишь пиво жрать горазды да в соседние деревни бегать за юбками. — Дожевав остатки мяса, лорд Дейста отхлебнул вина и повернулся к Кайлоку: — Кстати, я совсем забыл спросить: может, тебе помочь весной? Найдешь паршивую крысу, которая вздумала нагадить, да покажешь на нее пальцем? Побережье подождет, а я с радостью спущу ребятишек пощипать глупца, вздумавшего поднять руку на моего старого друга.

— Спасибо, не нужно, — усмехнулся рыжеволосый бородач. — Мне будет спокойнее, если ты весь набранный сброд отправишь подальше от города. И совсем не буду плакать, если из этих голодранцев вернется от силы десятая часть. Хоть на восточных дорогах спокойнее станет… Кстати, раз ты хочешь наполнить кубок снова, налей и мне, а то из-за этой бумажной возни даже горло промочить некогда.

Пока стремительный в движениях гость наливал вино, король устало потянулся и раздраженно сдвинул в сторону груду писем, освобождая свободное место на полированной столешнице.

— А чего сам? Больше некому? — поинтересовался лорд Дейста, протягивая кубок.

— Нидс пока слаб, приходится самому. Без должного пригляда всегда найдется хитрец, который попытается нагрести в карман от бегущих мимо денег.

— Это точно. За слугами надо присматривать с палачом за спиной. Чтобы помнили, кто в доме хозяин… Мне даже пришлось младшего в лагерь отправить. А то за фураж прислали счета, будто золотом скотину кормили. Пусть разберется и поотрывает головы жулью, вздумавшему меня грабить.

— Главное, чтобы твой сын… Как его? Хиарлосса?.. Чтобы Хиарлосса там не сцепился с дружинниками матери Мэры. Ее люди тоже стоят в лагере, следят за порядком.

Ланграссенский тролль лишь сердито фыркнул в ответ:

— Вот еще! Мне только Фьорстассэновской Вороны там не хватает! Ты отдал мне армию, и я за нее отвечаю! Вздумают в моем лагере рот не по делу открывать, я их или выпну домой, или прямо в ближайших сугробах и закопаю!.. Хе, хозяйка нашлась…

— Ладно, разберешься, — вздохнул Кайлок, поставив опустевший кубок на стол. — Есть что-нибудь срочное?

— Нет, я лишь забежал выпить хорошего вина, — расхохотался лорд Дейста. — Остальное расскажешь сам через пару дней.

— Расскажу… Рад был, что зашел… А то я уже устал видеть эти кислые рожи каждый день. Будто я враг каждого, кто держит ленный стяг над замком…

— Все, ухожу, ухожу… Можешь снова глотать бумажную пыль…

Лорд шагнул к столу, отрезал кусок хлеба, положил сверху мясо и направился в коридор, напоследок махнув рукой. Шагая по гулким плитам, старый Дейста жевал и криво улыбался неизвестному собеседнику:

— Это точно, чтобы помнили… Кто в доме хозяин… И как хозяин руки-ноги поотрывает любому, кто на семейное добро вздумает руки наложить… Любому…

— Ваше высочество, к вам госпожа Гудомилл.

Одетая в теплую вязаную кофту служанка склонилась в поклоне и приоткрыла дверь. В жарко натопленную комнату не торопясь вошла невысокая стройная женщина, одетая в темно-синее платье, сияющее золотой вышивкой. Наследник удивленно посмотрел на нежданную гостью и жестом пригласил ее в резное кресло у камина. Сам хозяин комнаты полулежал на кушетке, удобно устроившись в груде подушек и укрывшись теплой медвежьей шкурой.

Расправив плечи, мать Мэра присела напротив Нидса и заговорила, тихо роняя фразы:

— Я рада, что будущая опора королевства поправляется. Надеюсь, к лету вы сможете сесть в седло и порадовать себя охотой.

— Я тоже надеюсь, госпожа Гудомилл.

— Как я уже говорила королю, моя семья готова оказать помощь в поисках злоумышленников. Для меня большое горе, что в волнениях принимали участие жители приграничья. И пусть среди бунтовщиков не было никого из моего хегтигдема, но я все равно обеспокоена столь нежданным проявлением застарелой вражды и ненависти.

— Да, крестьяне Кэтэгринфлода до сих пор не могут простить отцу поражения в последней битве.