Варди Соларстейн: Дорога на Торхольм

За те-же деньги, он мог нанять вдвое быстрее и втрое больше войск в Прибрежных Баронствах, и на землях прочих неэльфийских государств, но хитрый Канцлер преследовал не только финансовую выгоду — канцлер недаром слыл в кулуарах самым мудрым эльфом Ванахейма.

Решившиеся на интервенцию эльфийские королевы неожиданно обнаружили, что у них практически отсутствуют практически всегда свободные к найму войска наемников. Их не было и в соседних эльфийских государствах. Пришлось пускать в дело коронные войска, состоящие из эльфов, выходцев не из самых низших слоев общества и совершенно не горевших желанием сложить голову на чужбине в драке за пару-другую увечных рабов-людей. Жадным до денег королевам теперь и в голову не могло прийти начинать найм каких-то наемников, раз и так уже идет расход на трехкратное жалование участвующим в боевых действиях высокооплачиваемым эльфам.

Герцог перестраховался с десятикратным запасом прочности — как раз войска, нанятые в Прибрежных баронствах, составили второй эшелон, развертываемый сейчас на севере. Он мог очистить все свое королевство за три недели, но не стал этого делать, так как планировал не просто освобождение одного государства, Исилмира, а захват всех остальных земель шести светлоэльфийских кланов. Для этого ему нужен был мертвый король, причем погибший не от его рук, и перессорившиеся в результате дележа скудной добычи венценосные стервочки-эльфийки.

Умничка канцлер полностью переиграл всех своих оппонентов еще до начала схватки, предрешив свою победу решительными действиями в первые три дня переворота, действуя по заранее проработанному плану "Валькирия".

Герцог встал с кресла, и отошел от расстеленной на столе гигантской карты королевства в другой конец комнаты, где стоял шахматный и десертный столик. Канцлер Мори легко подхватил бокал с красным вином, выпил одним махом рубиновую жидкость и, отставив обратно, тяжело, обеими руками облокотился на массивный шахматный стол. Заглянем канцлеру через плечо, и, о Маниту, что мы там увидим?! Не может быть! Детальную карту Колючего леса и прилегающих окрестностей!

Канцлер последнее время очень пристально следил за всем происходящим там, он первым узнавал все новости, которые скудно поступали оттуда. Он вновь стал перебирать события, пытаясь сложить эту пеструю мозаику в единую четкую картину.

Самая первая новость, которая его заинтересовала, это весть о появлении почти два месяца назад в этом богами проклятом лесу человека, носящего на поясе перекованный меч Эльгар-эль-Элендиэль. Шелуху слухов о принце Нюкаэле, обладающем одним из Лезвий Судьбы и держащем путь к Торхольму, он пропустил мимо ушей — отлаженная система сбора информации о любом наследнике звездных престолов эльфийских кланов, мягко говоря, уже была не актуальна, в связи с выбытием основного фигуранта — миледи Эльгар-эль-Элендиэль. Но, тем не менее, разведывательная сеть исправно продолжала снабжать канцлера сведениями — как грамотный стратег от разведки, тот не спешил обрубать каналы информации. Интерес герцога подогрел еще и разговор со своим дедом, магом Истармилме. Канцлер как сейчас помнил этот разговор, но все равно постарался восстановить каждую его деталь. Интуиция пыталась прошептать, что он что-то явно упустил.

Этот разговор произошел шесть недель назад. Посох связи, до сих пор мирно пылившийся в углу, замерцал багровым светом и исторг из себя завывание северного ветра, потихоньку обретающего форму чей-то далекой речи. Посох подал тот самый знак, на который требовалось отвечать немедленно, независимо от времени суток и обстоятельств. Герцог вскочил с кровати, недовольно зыркнул на половину не зашторенного окна, откуда на него холодно и безразлично взглянула ясными глазами звезд тьма весенней ночи. Призыв посреди часа Волка не способствовал хорошему настроению вырванного из сладких объятий сна канцлера. Он подбежал к посоху и сдавил кристаллы по бокам внутрь корпуса, подтверждая, что именно он собственной персоной стоит перед устройством связи. Над посохом показалось изображение головы древнего седобородого старца.

— Руки твои постарели, мой внук. Не так быстр ты теперь, как раньше, молодой Морик, — противно заскрипел старец. Канцлер, который по любым раскладам со своим восьмисотлетним возрастом считался в эльфийском обществе весьма пожилым, не стал вступать со своим дедом в спор. Для двухтысячелетнего старца он действительно навсегда остался подростком, хотя дед при каждом свидании пускал шпильку то в сторону новых морщин, то, как сегодня, высохших от старости рук своего внука.