Александр Сухов - Ученик демона

— Галлона на два потянет, не меньше, — пробормотал негромко он, и лес в очередной раз огласил дружный рев восторженной толпы. После того, как народ поутих, предводитель ватаги радостно посмотрел на Глана. — Желчь малого болотного дракона — ценнейшая штука. Холуэйн будет весьма рада, просила непременно добыть, а тварь все никак не желала попадаться. Похоже, ты Глан и твой странный приятель принесли нам удачу.

Тушу разделывать не стали. Только зубы на сувениры разобрали, а все остальное бросили на радость местной плотоядной братии.

Постепенно местность начала повышаться и вскоре болотная жижа уступила место радующему глаз приятной зеленью мшанику. Идти стало намного легче, дышать также — воздух очистился от гнилостных болотных испарений.

Временный лагерь охотников обнаружился на самой вершине пологого холма, посреди обширной поляны явно искусственного происхождения.

— Мы этот холм всякий раз используем как базу для наших вылазок в Грязную топь. Когда-то расчистили от леса, теперь не позволяем зарастать, — подтвердил подозрения Глана Сколван. — Самое сухое место окрест.

Помимо двух молодых парней, занятых готовкой обеда, неподалеку от лагеря обнаружилось целое стадо каких-то здоровенных зубастых тварей, покрытых толстенной чешуйчатой шкурой. Судя по наличию на каждой из них хитроумной сбруи, Глану не составило труда догадаться, что это местный вариант ездовой скотины. Охотник аж зацокал языком, отдавая должное сноровке здешних умельцев, умудрившихся приспособить под седло этаких чудищ. На появление людей животные никак не отреагировали, зато к формику отнеслись крайне подозрительно. Одна даже попыталась попробовать муравья на зуб, но, заработав болезненный кислотный плевок прямо в пасть, забавно заухала, завыла и отскочила подальше от опасного незнакомца.

— Виверны, — заметив интерес гостя к животным, тут же пояснил один из шагавших рядом молодых парней. — Вообще-то в природе они злобные и тупые. Однако если взять сызмальства цыпляка из гнезда и кормить с рук, он привязывается к людям аки собачонка, и ни в жисть не сделает вреда человеку, хоть ты его режь на части. Всякую другую тварь гоняет неимоверно, но людей не трогает. И кормить их не нужно — вечером выпускаем из деревни, утром возвращаются сытые. Вот только жаль умертвий боятся как огня и призраков всяких.

— Не понял, — удивился Глан, — что и у вас здесь подъятые шастают?

— Подъятые?

— Ну, мертвяки, — пояснил Охотник.

— Раз в два месяца валом прут, — сообразив о чем идет речь, охотно пояснил парень. — А так отдельные вылезают, ну этих мы уже не боимся — шкелетов забиваем цепами, зомбяков в салат шинкуем, а с призраками Холуэйн и Марра разбираются.

— Если не ошибаюсь, Холуэйн — ваша деревенская знахарка. А кто такая Марра?

— Ученица ейная. Девка хоть и молодая, уж-жасно способная — так сама Холуэйн грит. К тому же, — юноша закатил глазенки и мечтательно заулыбался, — красоты невероятной. Вот только желающих взять её в жены вовек не сыскать.

— Это почему же?

— Потому как колдунья, — с явным страхом в голосе прошептал абориген.

— Ну и что? — Глан никак не мог постигнуть логику здешней жениховской братии.

— Ну, как же "что"? Ведьма ведь! Представь, ты — муж, а жена твоя — ведьма.

— Ну и что?

— Дык заколдует, коль чего не по ней. В жабу, к примеру, превратит или еще какую тварь, а может и вовсе мужской силы лишить, коль спрознает, что налево сходил. Не, Глан, таких рисковых среди нашенских деревенских не сыскать.

— Так сам же говоришь, что красавица, — удивился Глан. — Зачем же от красивой налево шастать?

— Дык кто ж её знает? Жизня — штука сложная. Сегодня на красавицу потянет, а завтрева на что-нибудь другое. Бабы оне, понимаешь, загадки. Есть у нас в деревне одна такая бабенция, Петунией звать, вроде бы ни рожи, ни кожи и ножки — два кривых прутика, сисек нет вовсе, а от мужиков отбою нет. Грят, тоже колдунья в своем роде, типа жрица любви…

Словоохотливый парень был готов развивать волнующую тему и дальше, но Сколван скомандовал "привал", и народ разбрелся по лагерю, каждый по своим делам.

Вскоре Глана накормили горячей наваристой похлебкой и предложили отдохнуть в одном из шалашей на мягких шкурах, набросанных поверх толстой подстилки из сухих листьев и травы.

Шуршак в отдыхе не нуждался и от угощения также отказался. Пока двуногий друг отсыпался, формик утолял голод и свою неуемную жажду познания в близлежащем лесном массиве.