Александр Сухов - Ученик демона

"Жаль, что я сейчас не в Бааль-Дааре, — подумал юноша. — Интересно было бы получить информацию из первых рук".

Как оказалось, к мнению доктора прислушались, и на следующее утро Фаррук получил возможность дышать свежим воздухом. Свободно разгуливать по лагерю ему, разумеется, не позволили, но совершать пешие прогулки под присмотром вооруженного бойца в непосредственной близости разрешили.

Сопровождающий оказался весьма хмурым и нелюдимым типом, Фаррук, как ни старался, разговорить конвоира у него не получилось. Поэтому пришлось молча наслаждаться прогулкой.

Что же касается свежего воздуха, лишь оказавшись за стенами лазарета, юноша понял, какой гадостью он там дышал. Он с удовольствием спал бы на улице, да кто ж позволит это пленному, тем более магу.

О своей дальнейшей судьбе он как-то не задумывался. И так ясно, как божий день, что за него потребуют выкуп, а когда деньги привезут, отпустят на все четыре стороны. Дарклан не бросает своих сынов в беде. Впрочем, любое государство не жалеет денег для выкупа попавших в плен чародеев, поскольку воспитание достойной замены — требует значительных средств, а главное — времени.

Справедливости ради, военнопленным Фаррук себя практически не чувствовал, если не брать во внимание ошейник и конвоира, приставленного к нему на время прогулок и часового у входа в палату, где помимо него находилось полтора десятка своих больных и раненых, а также несколько гражданских лиц, пострадавших во время военных действий. Кормили сносно. Лечили. Пока не допрашивали.

Да и что по большому счету он мог рассказать? Он хоть и состоял секретарем при мэтре Захри, его не торопились приобщать к важным государственным секретам. Так что выдать агентов Дарклана, действующих в Западном Заполье, ежели таковые и были, он при всем своем желании не имел возможности. О существовании каких-то новейших образцов вооружения или мощных заклинаний в республиканской армии он не знал. С планами Генерального штаба ознакомлен не был. Всего лишь исполнял роль мальчика на побегушках при могущественном друге покойного отца, взявшего по доброте душевной над ним шефство. Получал звания и награды, в общем-то, не совсем заслуженно и всей душой рвался сразиться с врагом. Дорвался и сразился. Как результат, попал в плен и теперь томится в ожидание хоть какой-нибудь определенности.

Впрочем, на допрос его все же вызвали на десятый день после того, как он оказался в плену. После завтрака в барак вошел какой-то офицер и, указав рукой на Фаррука, приказал:

— Быстро привести себя в порядок и на выход!

Юноша подтянул повыше мешковатые штаны, затянул потуже пояс на больничной пижаме и едва ли не строевым шагом направился к двери.

Его доставили в просторную палатку. Пара столов, несколько стульев. За одним из столов ничем особенно не примечательный офицер в звании фланг-капитана, лет тридцати пяти — сорока, за другим — лейтенант, ровесник Фаррука. Несложно было догадаться, что капитан — дознаватель из армейской контрразведки, а лейтенант выполняет при нем обязанности писаря.

— Присаживайтесь! — Капитал царапнул пленного цепким колючим взглядом серо-стальных глаз и указал рукой на один из стульев напротив своего стола. Дождавшись, когда тот выполнит приказ, приступил к допросу: — Полное имя, магическая специализация, должность, воинское звание, номер войсковой части?..

Поскольку обруч на шее Фаррука был, что называется, палкой о двух концах, то есть не позволял местным магам дознавателям залезть к нему в голову, юноша решил назваться не своим именем. Для этого он заранее придумал более или менее правдоподобную легенду:

— Маркус Лепстон, маг комплексной магии третьего круга второго уровня посвящения, проходил стажировку в учебно-тренировочном лагере под Лакрисой, звание младший лейтенант…

На что сидевшие за столами офицеры дружно переглянулись и столь же дружно рассмеялись. При этом младший чин ничуть не смущался своего начальника и даже задавал тон веселью.

— Гуннранг, — смахивая слезу со щеки, фланг-капитан обратился к коллеге, — тебе не кажется, что нас пытаются вести в заблуждение?

— Так точно, ваше превосходительство, пытаются. И еще как пытаются! Можно сказать, самым наглым образом.

— И что мы обычно делаем с теми, кто нас обманывает?

— О! — закатил глаза к потолку лейтенант. — Я им не завидую, ибо ложь — суть один из тягчайших смертных грехов…

— А как же ложь во спасение? Не, мой дорогой Гунн, предательство — больший грех, нежели ложь. Дело в том, что наш… друг считает, что, наводя тень на плетень, он помогает своей великой Родине в борьбе с ненавистным агрессором. А знаешь, коллега, я этого юношу уважаю. Давай не будем его пытать? А что, брат, хватит крови на этой войне.