Александр Сухов - Ученик демона

В какой-то момент висящая в воздухе темная масса прекратила свой рост, а её хвост устремился ввысь вслед за головой смерча. Через минуту на высоте примерно двух верст висело бешено вращающееся веретено, которое медленно, но уверенно продолжало сжиматься. Вскоре веретено превратилось в клубок абсолютного мрака, затем сжалось в едва видимую глазом точку.

— Шур, будь готов! Сейчас начнется самое интересное. Главное, береги глаза.

И действительно спустя некоторое время над головами человека и формика ярко полыхнуло. На мгновение вспышка затмила сияние Анара. А после того как ослепительный свет померк, небо над бывшей Адовой Пастью раскрасилось тысячами разноцветных огней, сотнями ярких радуг, десятками призрачных пологов, похожих на полярное сияние. Повисев в небе не более пяти минут, все это великолепие обрушилось вниз мириадами сверкающих звездочек. Однако ни одна из них поверхности земли так и не достигла — все они бесследно растворились в воздухе на высоте примерно сотни саженей.

"Феноменально (феерично, чудесно)!" — выразил свое отношение к увиденному Шуршак.

Вне всякого сомнения, формик был необычайно возбужден. Как обычно бывает в подобных случаях, он привстал на четыре задние лапы, верхнюю пару вознес над головой и яростно задвигал своими членистыми усиками и мощными жвалами. Последнее обстоятельство натолкнуло Глана на мысль, что его друг в буквальном смысле пережевывает полученную информацию, и он негромко захихикал. Однако шокированный невиданной картиной муравей разумный даже усом не повел в его сторону.

— Ерунда, — махнул рукой Охотник, — однажды в Гиблых топях, что в Гоблинском Уделе нашему отряду попалась древняя башня, принадлежавшая в давние времена какому-то некроманту. Сунулись туда двое наших. Одинокий Барс и Леопард, мать их! Опытные. Я тогда еще в щенках ходил, поэтому меня с собой не взяли. И слава Единому, что не взяли. Не знаю, что они там сотворили, но рвануло знатно. Наш отряд еле ноги оттуда унес. Дырища в земле образовалась саженей сто глубиной, и с десяток верст в диаметре. Говорят, водой заполнялась аж пару лет. Там сейчас бездонное озеро, и ходить туда не рискуют даже прирожденные болотники гоблины, потому как в результате катаклизма нечисти всякой повылезало видимо-невидимо.

Сраженный наповал формик пропустил мимо ушей хвастливый монолог приятеля. Он продолжал стоять в своей задумчивой позе и шевелил усами, раз за разом переживая и анализируя увиденное.

Повалявшись еще немного на мягкой травке, Глан вскочил на ноги, поправил заплечный мешок и Волыну. Обвел оценивающим взглядом обнажившуюся плешь и одобрительно зацокал языком. Налюбовавшись вдоволь на бывшую Адову Клоаку, он извлек из кармана свисток. А еще через четверть часа из лесной чащи вынырнула здоровенная зубастая ящерица. Подойдя к человеку, виверна потерлась мордой о его плечо и опустилась на живот, чтобы повелителю было удобно забираться к ней на спину.

— Вот и все, Шур, возвращайся в реальность! Пора домой отправляться. Обрадуем селян. Теперь мы с тобой по любому тутошние герои. Во всяком случае, без доброй гулянки в нашу честь не обойдется. Вообще-то мне эта гулянка даром не нужна, лишь бы на Марру хотя бы одним глазком взглянуть. Хочешь — верь, Шур, хочешь — не верь, — продолжал вещать Глан, шагающему рядом с виверной другу, — раньше о девках и не думал. Ну там проведешь ночь с какой-нибудь красоткой, а через полчаса после расставания забыл, как она выглядит. А с Маррой все по-другому. Ума не приложу, и как это я раньше обходился без нее на этом свете?

На что муравей разумный мудро заметил в свойственной одному ему манере:

"Абсолютная совместимость (психофизиологическая склонность друг к другу, гормональная предрасположенность) половых партнеров. Явление исключительное".

— Насчет гормональной предрасположенности из книг почерпнул? — язвительно поинтересовался Глан. — Или своим умом допер?

На что Шуршак, не заподозрив подвоха, тут же ответил:

"Из трактата мудрейшего и многоуважаемого Вильферуса Гронка "О гармонии чувств". Между прочим, сей муж был величайшим в истории стоиком и девственность сохранил до самой смерти".

— Ну ты и отчебучил, Шур! — весело оскалился юноша. — Как это девственник может рассуждать о вещах, в коих ничего не соображает. Это все равно, если бы слепец от рождения написал трактат "О природе света".

Засим Охотник пришпорил своего зубастого скакуна. Формик на какое-то время остановился и задумчиво зашевелил усами, переваривая последнюю реплику товарища. Какие умозаключения были им сделаны, мы уже никогда не узнаем, поскольку к животрепещущей для Глана теме муравей разумный более не возвращался. Потерял интерес, или сделал вид, что потерял.