Андрей Франц - Путь на Хризокерас

Но зверь, разбойник, грабитель, насильник не мог переступить священной борозды и войти в земли людей. Для этого он вновь должен был стать человеком. Отречься от крови, очиститься от грязи и жестокости, вновь принять на себя законы людей. И лишь после этого, лишь став человеком, он мог вернуться домой. Вот в чем смысл священной борозды.

И вот почему Ромул убил Рема. Разбойник не может и не смеет переступать священную борозду!

Так устроена жизнь у всех народов, мессир!

Такой она была и у ваших предков, пока они однажды не ушли из дома навсегда. Ушли и не вернулись. Так и оставшись по сию пору зверями в человеческом обличии, рыщущими в диком поле в поисках добычи. Не пора ли превращаться обратно в людей, мессир?

— Как? — прохрипел Ричард. — Как это сделать?!

— Самим — никак, ваше Величество! Воину не дано самостоятельно превратиться из зверя обратно в человека. У всех народов очищение возвращающихся домой с добычей зверей — это право жрецов, священнослужителей. Никто другой не обладает этим умением — отрешить от крови и позволить вновь быть человеком.

В империи, которую вы строите, мессир, не будет мира, если знатные люди европейских королевств не вернутся домой из затянувшегося на многие сотни лет набега. Всем им нужен ритуал очищения от крови, ритуал отрешения от зверя. Всем им нужна инициация, позволяющая волкам превратиться обратно в людей. Нужен очистительный ритуал.

И это способна сделать только Церковь. Другого выхода нет. Его просто нет, и все!

И, значит, вам, мессир, не обойтись без Иннокентия. Не обойтись без Церкви. Без умелого и старательного клира, способного превращать вчерашних вервольфов в людей . Ну, и когда потребуется, превращать людей — обратно в волков. Ведь за пределами Империи когти и зубы, мечи и копья еще очень даже понадобятся…

Над столом с валяющимися там и сям объедками, крошками хлеба и потеками вина, над догорающими в канделябре огарками свечей повисла тишина. Господин Дрон просто отдыхал, Ричард переваривал услышанное, а господин Гольдберг размышлял на тему, что бы еще мог добавить по заявленной теме их неожиданный оратор, явно прослушавший сорбоннский курс политической антропологии? По всему получалось, что не так уж и много. Все главное, причем, в хорошо отобранном и упакованном виде, было сказано.

Первым пришел в себя, как и положено, король. Как бы то ни было, привычка к ежедневному принятию решений дает психике множество дополнительных бонусов. Закаляет к стрессам, позволяет сохранять гибкость в самых неожиданных ситуациях.

— Что ж, господа колдуны, я рад, что случай и удача привели вас ко мне, а меня сегодня — в это ваше уютное гнездышко. Я не знаю, где вы черпаете свои знания и свою мудрость — в горней ли выси небесных светил, или же, наоборот — в темных безднах, где безраздельно властвует Князь Тьмы, не к ночи будь помянут! Я даже не могу вообразить как это вообще возможно, чтобы чужеземцы знали столь многое о нас, о нашем прошлом, нашем настоящем и — что-то мне говорит — даже о нашем будущем. Но… мне это нравится. Да, мессиры, нравится!

Что-то говорит мне, что я стою сегодня в начале пути. В начале большой дороги. Которая или вознесет меня выше всех, живших доселе, христианских государей, или же низвергнет в пропасть.

И я хочу, чтобы вы стали моими спутниками на этом пути. Да, спутниками. Ибо уже сейчас предчувствую, сколь сложен и нелегок он будет.

И вновь, как и всегда в решительный момент, заметался в интеллигентских сомнениях господин Гольдберг. И вновь быструю и жирную точку поставил на них господин Дрон.

Слегка пожав плечами, он посмотрел Ричарду прямо в глаза и сказал только лишь:

— Располагайте нами, государь!

Лимузен, Шато-Сегюр,

17 апреля 1199 года

Утро началось с появления знакомого уже оруженосца Ричарда, как всегда, без стука ввалившегося в спальню почтенного олигарха.

— Мессир, король Ричард просит вас пожаловать к нему. Только что аудиенцию у него получил сеньор Эрве де Донзи. Он потребовал королевского суда, прилюдно обвинив вас, мессир, в похищении его невесты, Маго де Куртене, и ее отца, Пьера де Куртене, графа Неверского.