Наталья Свиридова - Теплый мир

Лес бережно принял в свои объятья блудную дочь. Да, она сильно изменилась за прошедшие Лета, но она по-прежнему оставалась его дочерью. Она по-прежнему понимала шелест крон и трепет подлеска, умела читать настроение по запаху древесной коры и сосновой смолы, безошибочно находила направление и совершенно бесшумно переступала по сухой подстилке. И всегда знала, ощущала шестым чувством, где Река, та, что течет на Запад. Вороной же наоборот, подозрительно стриг ушами воздух, прислушиваясь к каждому шороху, к каждому скрипу веточки. Еще на опушке коню пришлось замедлить шаг. А вскоре Белянка и вовсе спешилась и пошла рядом со своим верным другом, положив теплую руку на его высокий загривок. Это слегка успокоило Вороного, но он продолжал беспрестанно тянуть носом, подозрительно косясь на свою спутницу.

"Все хорошо… Мы дома!" — подумала она и, наконец-то, свободно вздохнула. По-настоящему свободно, за последние шесть лет. Потом посмотрела на напряженное выражение глаз Вороного и усмехнулась про себя: "Я дома. Ты привыкнешь!" Белянка всей кожей ощущала спокойствие и тепло, исходившее от нагретых солнцем смолянистых стволов. Покровительство и защиту, которую обещали верхушки деревьев, столь уверенно перешептывающиеся высоко над головой. Здесь она могла не таиться и не скрываться. Здесь она могла называться своим настоящим именем. Она была дома. Девушка, прищурившись, посмотрела куда-то в сторону, а потом прошептала:

— Нам туда, Вороной! Уже сегодня вечером мы будем в деревне!

Самый разгар лета, когда днем все покидают деревню и в домах остаются лишь старые, да малые. Охотники уходят вглубь Леса, рыбаки уплывают на своих лодчонках вверх по Реке, женщины ухаживают за посевами, а пастухи лежат в тени деревьев, лениво поглядывая за немногочисленным скотом. Солнце мерно отсчитывает тенями деревьев утекающее время, а Река наполняет воздух запахом тины и шумом воды. Все точно так же, как было вчера. И завтра должно быть то же самое.

Ласка стирала на берегу белье, а маленький Олененок крутился поодаль. Солнце непрестанно клонилось к западу, уже почти касаясь красноватых в этот час вод Реки.

— Мама, я слышу какой-то странный звук, словно большое животное идет, — Олененок схватился за легкую юбку Ласки, широко раскрыв от испуга свои прекрасные глаза. Он и вправду был чем-то похож на маленького олененка.

— Большое животное? — Ласка откинула прядь смоляных волос локтем, не переставая выжимать простынь. — Может, охотники возвращаются с добычей?

— Нет, — голос ребенка снизился до еле слышного шепота. От испуга он даже перестал теребить материну юбку.

Ласка наконец-таки оторвала взгляд от работы и посмотрела на другой берег реки. Туда, где было место старой деревни, сожженной шесть лет назад. Вначале, она разделила со своим сыном испуг. Точнее, она испугалась не просто "большого животного". Она испугалась коня. Ее молниеносно пронзила мысль: "Всадники!" События не столь отдаленного прошлого пронеслись перед мысленным взором, а спину покрыл целый строй мурашек. Она машинально обняла сына за плечи, словно загораживая от невидимой опасности. Потом способность рассуждать вновь вернулась. Конь — еще не значит всадник. И тем более с ним… женщина? Она машет рукой? Какие красивые пушистые светлые волосы, в точности как у…

— Белка! — Ласка так и уронила все выстиранное белье на песок.

— Ласка! — донеслось с другой стороны в ответ.

Черноволосая красавица уже было собралась кинуться в воду, но ее остановил окрик:

— Жди! Мы сейчас переплывем к вам! — и девушка, прошептав что-то своему страшному коню на ухо, медленно зашла в воду и поплыла.

А Ласка так и села на мокрый песок. Олененок жался к матери, не понимая, что происходит. А на ее щеках блестела вода. А, быть может, слезы. Но даже если так, это были слезы радости. Она вернулась!

А вечером были костры и пляски, смех и улыбки, и разговоры. Ловкий чуть было не задушил в объятьях сестренку, а Дождь просто улыбнулся и достал свою старую гитару. Даже суровое лицо Горлицы озарила улыбка. Она словно забыла про проклятие.

— Все былое поросло травой, разметало ветром, да унесло рекой на запад, — только и произнесла она. — Добро пожаловать домой, Белянка!

И словно в детстве девушки отплясывали под хорошо знакомые песни Дождя. А тетушка Пшеница сидела в сторонке и широко улыбалась, вспоминая старые добрые времена.

И вдруг над лесом раздались звуки баллады. Баллады о тех, что даже на запад ушли вместе. Белянка словно застыла на месте, не в силах даже пошевелиться. Ей стало безумно холодно и неуютно в родном доме. Ей хотелось бежать, куда глаза глядят, да только вот пошевелиться она не могла. Девушка попыталась перекричать уверенный голос Дождя, попросить не петь эту красивую и правдивую песню, но она не смогла. Не смогла, потому что видела, как горят глаза юных девочек, как робко юноши приглашают их на танец, как магия музыки и любви объединяет их, закручивая в удивительный вихрь. Когда-то и она была частью этого вихря. Вихря, лежащего в основе Теплого мира. Но не теперь. Не теперь. В ноздри попал знакомый запах трав, которыми Ласка мыла свои шикарные волосы. Это вывело Белянку из состояния оцепенения.