Владислав Выставной - Нет правил для богов

– Она пришла сюда в бледном сиянии, сидела у огня и гладила мои волосы…

– Э-э! – возмутился Грош. – Она гладила мои волосы!.. Погоди, может, это зелье из кувшина вызывает такие чудные видения? Тогда я, пожалуй, глотну еще…

– Боюсь, это было не видение… – проговорил я, глядя в темноту.

– Боишься? – удивился мой друг. – Но почему?

Я промолчал. Потому что и сам не смог бы ответить на этот вопрос.

Проснулся я от того, что в глаза бил яркий солнечный луч, назойливо стремясь пролезть мне под веки. Некоторое время я лежал, пытаясь защититься от солнца ладонью, пока не услышал голос приятеля:

– Эй, менестрель, хватит притворяться мертвым! Это мы всегда успеем, а сейчас пора в путь!

Я сел, не открывая глаз, приводя мысли в порядок, затем, пошатываясь, поднялся. И только после этого разлепил сонные веки.

Все было на месте – и дымящиеся угли костра, и дерево, и колодец, и равнина, окружившая нас.

Не было только уверенности, что произошедшее со мной ночью не было сном. Прекрасным – но всего лишь сном…

Мы двинулись дальше – по следу звезды, что становился все более отчетливым. В какой-то момент придавленная трава исчезла, уступив место обожженной черной земле.

Становилось тревожно. Особенно после того, как мы миновали выгоревший дотла и разрушенный дом, через который равнодушно прошел зловещий след. Я вспомнил о ночном визите – и решил, что прекрасная, как ангел, девушка не может быть связана с подобной картиной разрушения. Это не вязалось с моей идеалистической картиной мира, основанной на балладах, сагах, сонетах. Просто совпадение, порожденное моими фантазиями и страхами…

Наконец след исчез, растворившись в обширном выгоревшем пространстве.

Мы остановились, переглянулись.

– Ну, что дальше? – произнес Грош.

Я ничего не ответил – просто пошел вперед. Пора было положить конец сомнениям и страхам. Если у них и были причины – их следовало поскорее выяснить.

Мы вышли к невысокому земляному валу, взобрались на него. Я ожидал увидеть нечто подобное, хоть это и было для меня в новинку.

След заканчивался глубокой бороздой шириной шагов в десять и обрывался воронкой шагов двадцати в поперечнике, с осыпающимися земляными краями. С краю воронки виднелись остатки разрушенного храма Всевышнего, фундаментом уходящего к самому ее дну – похоже, разрушило его именно то, что упало с неба.

– Ну, вот мы и на месте, – опасливо озираясь, сказал Грош. – Значит, задание выполнено.

– И что теперь будем делать? – с любопытством глядя на следы разрушений, спросил я.

– Хочешь знать, что я думаю? – сказал Грош. – Я думаю, надо делать отсюда ноги. И чем скорее, тем лучше. Не нравится мне это место.

Признаться, мне тоже здесь не нравилось. Но вовсе не из-за следов ужасной небесной катастрофы. Мне казалось, что кто-то следит за нами злым недоверчивым взглядом.

И взгляд этот – не человеческий.

– Пойдем отсюда! – сказал Грош, озираясь. – Что-то мне недоброе чудится…

– Тебе тоже? – пробормотал я.

И тут из-за земляного горба послышались шаги и чье-то тяжелое дыхание. Я не мог представить себе, чтобы так дышал человек и чтобы от шагов его так содрогалась земля.

Встретил полный ужаса взгляд Гроша, и оба мы, не сговариваясь, бросились в единственное место, где можно было укрыться от того, кто дышал и ступал так страшно, – вниз, на дно жуткой воронки.

Мы катились, кувыркаясь и отплевываясь от сырой земли, пока не оказались на самом дне. И тут же поняли, какую глупость совершили: сверху послышались голоса. Они явно приближались к краю воронки.

Непонятно, чего именно мы боялись. Наверное, больше всего – неизвестности. Запуганным инквизиторами, нам еще долго предстояло опасаться даже собственной тени.

Но в данном случае страх спас наши жизни.

– Сюда! – сдавленно прошептал Грош, хватая меня за плечо.

Он указал на широкую трещину в фундаменте храма. Мы спешно бросились туда, увязая в осыпающейся земле и задыхаясь от напряжения.

Первым внутрь ловко нырнул Грош, я же застрял, зацепившись висящей на веревке лютней.

– Бросай бандуру! – прошипел Грош.

– Ни за что! – хрипло ответил я.

Грош тихо ругнулся и вдруг выхватил нож – и молниеносно поддел веревку.

Я кубарем влетел в темный подвал, лютня же осталась снаружи. Хотел было высказать Грошу все, что думаю о его поступке, но замер с открытым ртом.