Владислав Выставной - Нет правил для богов

Сквайры сопровождения спешились и теперь стояли напротив, будто в ожидании чего-то. Старший из них с удивлением посмотрел на полуголых стражников, но ничего не сказал – словно не желал тратить слова на всякие глупости. Инквизитора Ферре не было видно: из обрывков разговоров сквайров стало понятно, что он отделился от группы, отправившись по своим секретным делам.

Ждать пришлось недолго. Испуганно фыркнули и попятились кони, сквайры опустили взгляды, прижав к груди правую руку и почтительно склонив головы, стражники же согнулись в поклоне.

Перед нами предстал человек в сутане, высокий и настолько бледный и тощий, что невольно вспомнилась встреча с нежитью. Глаза, провалившиеся в глубокие черные глазницы, свидетельствовали то ли о бессонных ночах, проводимых в нескончаемых молитвах, то ли о дьявольской сущности этого человека. Как я понял позже, оба предположения были близки к истине.

– Это те самые чужестранцы, отец Себастьян, – не поднимая головы, сказал старший из сквайров.

– Я вижу, – сухо, неприятным скрипучим голосом ответил человек, разглядывая нас без видимого интереса.

От этого взгляда веяло холодом Преисподней, и даже мой неугомонный друг притих и как-то сник.

– Что же, господа, – обращаясь к сквайрам, сказал отец Себастьян. – Вы проделали хорошую работу, Священная инквизиция вами довольна. Можете быть свободны… Хотя постойте… Подождите здесь до особого распоряжения.

Он сделал паузу, и стражники, которым, видимо, не терпелось поскорее сбежать, испуганно замерли. Сквайры ждали терпеливо, не теряя особого достоинства, которому трудно было не позавидовать.

– Забудьте об этих чужестранцах и обо всем, что с ними связано, – сказал отец Себастьян. – Любые разговоры будут караться смертью…

Подумав, добавил:

– Самой ужасной смертью.

Даже простые слова, произнесенные этим человеком, вызывали страх. Что говорить о такой угрозе! Правда, трудно было понять – отчего наше появление в столице и особенно во дворе этого мрачного здания, обставлено такой неприятной тайной?

Но в этот момент я наконец почувствовал недобрую атмосферу, царящую в этих землях.

Таким странным и пугающим образом Невендаар заключил нас в свои крепкие, холодные объятия…

Бедным путникам, пришедшим на земли Империи с тихих окраин, было невдомек, какие события надвигаются на израненный битвами Невендаар.

Именем своих богов расы эльфов, гномов, демонов и нежити стремились утвердиться на просторах Невендаара. Каждый из народов признавал лишь собственную правоту, и войнам не виделось конца. Никакие договоренности и союзы не могли предотвратить грядущих бед: правила устанавливают смертные, но боги не знают правил.

Ослабленная Второй Великой войной Империя только начала подымать голову. Но, как это и бывает в неокрепших, не успевших встать на ноги государствах, ее разрывали внутренние противоречия.

Авторитету императорской власти, при которой народ Империи претерпел столько бед и страданий, был нанесен серьезный урон. Отныне люди больше верили Всевышнему, чем собственному повелителю, а священники вызывали больше доверия, чем знатные лорды.

Окраинные территории охранялись слабо, во владения Императора то и дело проникали непрошеные гости: где-то обосновалась нежить, где-то хозяйничали демоны, а где-то эльфы без зазрения совести уже начинали делить чужие земли с извечными противниками – гномами.

Город кишел вражескими лазутчиками, готовящими почву для падения столицы в грядущих войнах. Все еще крепкие стены разъедали враждебные проклятия и заклинания, ослабляющие мощь защитников Империи. Беззаконие царило на улицах столицы, доходили слухи о том, что великая Прорицательница предвещала городу гнев небес.

Да и во дворце было неспокойно – слишком много появилось желающих взобраться на шаткий трон.

В таких обстоятельствах слугам Всевышнего трудно было удержаться от соблазна потягаться за власть с самим Императором. Духовенство обретало все большее могущество, ревниво расправляясь с конкурентами – знатью и магами. Маги особенно докучали святым отцам своей независимостью и легкомысленным отношением к Писанию. И Церковь выдвинула вперед свою зловещую силу.

Инквизицию.

Основанная на подозрительности и коварстве, эта поначалу вспомогательная ветвь Церкви быстро захватила власть над духовенством. Теперь сама инквизиция и была Церковью.