Владислав Выставной - Нет правил для богов

И наконец показалось, что вокруг нас началось какое-то тихое движение. Некоторое время мы в оцепенении прислушивались, а потом Грош сказал решительно:

– Знаешь что, друг Свидрик! Если уж и суждено нам погибнуть, так хотя бы во имя большой и великой цели!

– Какой еще цели? – пробормотал я, вглядываясь в темноту.

– В этом замке, как и во всех порядочных замках, должен быть винный погреб! – заявил Грош. – Главное – добраться до вина, а там и погибать не страшно!

Я подивился странному заявлению Гроша, но решил, что друг прав: лучше уж куда-то двигаться, чем сидеть и ждать неизбежности. Тем более что я сам вдруг ощутил незнакомое раньше острое желание глотнуть доброго вина.

Наши гостеприимные хозяева позаботились об освещении: факелы и огниво были сложены вместе с остальным грузом. Мы подожгли палки с просмоленными тряпками на концах и двинулись к ближайшей двери – той, что качалась на легком ветру, словно манила нас.

– Что-то мне подсказывает – это и есть погреб! – облизывая пересохшие губы, сказал Грош. В глазах его был страх, но я знал приятеля: сильнее страха для него – азарт приключения.

И мы вошли в темный проход.

Грош как в воду смотрел: здесь действительно оказалось что-то вроде большой кладовой. Покрытые пылью, затянутые паутиной, здесь громоздились многочисленные корзины, сундуки, кувшины. Но главное – отсюда, лихо закручиваясь, вниз уходила винтовая лестница.

– Одно из двух, – несколько оживившись, сказал Грош, склоняясь над зыбкими перилами. – Там или винный погреб, или подвал, набитый сокровищами. Даже не знаю, чему я сейчас был бы рад больше…

И мы отважно приступили к спуску.

Из подземелья тянуло затхлостью. Через несколько ступенек я споткнулся и чуть не свергся вниз, увлекая за собой приятеля. К счастью, удалось ухватиться за какой-то крюк, торчавший из каменной кладки. Наконец мы ступили на более-менее ровную поверхность.

Грош издал звук, в котором смешались разочарование и страх. Ибо мы оказались вовсе не в вожделенном винном погребе и даже не в тайной сокровищнице.

Похоже, здесь была тюрьма. Из которой по каким-то причинам забыли выпустить узников: за ржавой решеткой, прикованные к стенам толстыми цепями, лежали и сидели скелеты с лохмотьями истлевшей плоти и остатками одежды на гнилых костях. Фоном для этого зрелища был отвратительный писк – здесь всюду сновали крысы.

– Признаюсь, друг Свидрик, я разочарован, – деревянным голосом сказал Грош. – Пойдем-ка отсюда, да поскорее…

Я открыл было рот, чтобы ответить ему, как вдруг прямо в лицо мне метнулась жуткая костлявая лапа.

– Куда вы… – прошелестел тихий, пронизывающий холодом голос. – Останьтесь – нам так одиноко…

Я ощутил, как волосы на мне встают дыбом: мертвецы зашевелились, загремели цепями и принялись подыматься, направляясь в нашу сторону. Ближайший скелет судорожно бился о решетку, словно желал просочиться насквозь. Остальные падали, удерживаемые цепями, – и снова вставали и снова тянули к нам руки.

С воплями, толкая друг друга, спотыкаясь на крутых ступенях, мы ринулись обратно вверх. Смола, срываясь с факелов, с шипением капала нам на руки, но мы не чувствовали боли.

Совершенно непонятно – как можно было не найти выхода наружу? Но мы, похоже, проскочили скрипучую дверь – или же так было задумано хитрыми хозяевами жуткого замка. И вместо ночной прохлады под открытым небом нас встретил незнакомый темный коридор.

Сам по себе интерьер внушал трепет: строгие линии, острые грани, глубокие ниши с силуэтами мрачных статуй и выступы, украшенные гербовыми щитами. Но проникнуться духом интерьера не вышло: позади отчетливо послышалось приближающееся хриплое дыхание. Так дышать могло что угодно – только не живой человек.

Мы бросились вперед, уже не в силах кричать, ибо горло сковал животный ужас, и последние силы отнимало наше собственное прерывистое дыхание. Вскоре на каком-то резком повороте в боковую галерею я выронил факел. Следом погас и факел приятеля.

Мы оказались почти что в полной темноте. На миг замерли – но тут же услышали за спиной все то же приближающееся дыхание и топот тяжелых лап…

Никогда в жизни я с большей силой не желал проснуться! Открыть глаза, очутившись в постели, и понять: все, что произошло со мной, – это просто липкий кошмар!

Но я и не думал просыпаться. Я мчался вперед, едва поспевая за скулящим от страха другом.

Глаза успели привыкнуть к темноте, и – странное дело – мы увидели впереди, в просвете галереи, бледно-багровый свет! Как бы ни было страшно приближаться к источнику таинственного света, оставаться в темноте и слышать это дыхание было еще страшнее.