Павел Иконников - Рикимару

— Ты обронил кое-что сказочник, — рядом на песок тяжело плюхнулся Шамма, — и я не про твоего другана.

Одной рукой он протягивал мне булаву, а другой поддерживал бесчувственного Маззи распластавшегося на песке.

— Стареешь каратель, — Руфус продолжал втирать заветную мазь в свои раны, — Сначала рог, теперь крыло, может легенды лгали насчет…

Пернаты змей, оборвал свою тираду, тревожно глядя в сторону океана.

Я посмотрел в ту же сторону, но ничего не увидел. Лишь над океаном кое где звезды затянуло облаками.

«Это не облака».

— Вот ведь, Равана, карамельная шлюха, перестраховался. Кракена подключил, — Шамма досадливо сплюнул кровью на песок.

— Какого Кракена, — я вскочил на ноги вглядываясь в линию берега, не веря в то что это может быть, — что это такое?

Огромная волна накатывалась медленно и неотвратимо. Айвазовский разрезал бы свою картину на куски увидев, то что сейчас открывалось перед нами.

— Точно так же в две тысячи четвертом, казнили Айкона вместе с тысячами малазийцев. Не смогли отыскать точного местоположения и жахнули наверняка. Теперь вот и бразильцам досталось.

— И уйти в Хьердугаар, не выйдет, — глухим голосом позади меня проговорил Руфус, — не успеть.

— Успеть, — я приказал ракшасу покинуть мое тело, и тут же закричал от боли в легких.

«Хозяин я не могу тебе помочь извне, — козлоногий Рики переживал пританцовывая рядом».

— Маззи помоги, — преозмогая боль, захрипел я, — перенеси его.

В следующее мгновение мой ракшас рассыпался на цветные искры вместе с так и не пришедшим в себя Гошкой.

— Сейчас, — толстый Шамма поковылял в сторону расплоставшегося тела воротаря, — я сейчас.

Встрепенувшийся Руфус засуетился собирая банки в сумку. Пернатый змей слишком ценил свою жизнь чтобы принебречь малейшим шансом.

Поэтому вновь появившийся Рики, забрал вторым именно его.

— Вот держи, серому это уже не понадобиться, — Шамма протянул мне кожаный ремешок с болтающемся на нем мешочке, — передай моей Калипсо.

Я тревожно взглянул на Шамму. Ну конечно же он все знал о нашей ночи. Знал и молчал.

— Скажи что я умер красиво, — тридижжин улыбался печально и устало, — мои последние слова придумай сам. Только не пересолянь.

— Переборщи, — на автомате поправил я, глядя на огромный, несущийся вал воды в десяти шагах, — переборщи.

Цветные огоньки окутали меня на мгновение опережая бушующую стихию.

Унылый пейзаж Хьердугаара соответствовал настроению. А скорее это настроение придавало отвращение к окружающему миру. Даже белая башня — маяк высившаяся рядом и казавшаяся раньше диковинкой, сейчас раздражала и заставляла затравленно озираться в поисках летающего города дожей.

Мой ракшас перенес нас в пуповину миров, аргументировав это тем что здесь бесчувственному Маззи будет легче восстановиться.

Твой ракшас все правильно сделал, — Руфус грузно опустился на землю, и развязал мешок — здесь Георгий восстановится быстрее. Да и мы с тобой.

Вот только Шамма не восстановится, — я тоже плюхнулся на песок, зло зыркнув на секундижжина и повязав мешочек данный мне почтенным карателем на шею.

Старый сказочник перестал рыться в своей сумке и внимательно посмотрел на меня. Через несколько долгих секунд безмолвной битвы взглядов, он не выдержал и опустил глаза.

— Почтенный каратель знал на что шел.

— Да неужели? А мне кажется, что только ты один знал что к нам явятся каратели Раваны.

Тридижжин открыл было рот чтобы ответить на мою обвинительную реплику, но его прервал стон очнувшегося Маззи.

— Чего же так…кхе. хе… херово?

Я сорвался с места и помог охающему другу сесть, прислонив его широкую спину к башне.

Вид Маззи имел удручающий — безвольно болтающиеся, разорванные крылья, затянутый кровавой коркой глаз, наполовину оторванное ухо.

Но все это нисколько не помешало Гошке расплыться в улыбке и прошлепать окровавленными губами издевку.

— Выглядите вы братцы паршиво, — хрипя пробасил Маззи, — Что же это вы Руфус Атцекович дали себя так загангать? Вон пол клюва свернуто и рука поломанная.

— Ты бы Георгий, не вякал — подоспевший Руфус с улыбкой влил содержимое очередной неизвестной банки в рот Маззи, — Это не меня вытаскивали из под Цернунна рогатого, известного любителя мальчиков.

— Да он, напал нечестно, кхе — кхе, — Гошка закашлялся оправдываясь, — с разгону и рогами в живот, баран блин.