Павел Иконников - Рикимару

— Ничего, обворожительная красавица, — последние слова Гошка произнес на русском, но по его восхищенному взгляду и мягкому голосу, без труда можно было уловить смысл, — У нас для вас тоже подарки.

— Ой какая прелесть, — то ли из вежливости, то ли от того что действительно понравился подарок, Каллипсо тут же нацепила его на шею, — какая красивая змейка.

Чмокнув, тут же раскрасневшегося, Гошку в щеку, юная мисс в ожидании посмотрела на меня. Я даже слегка опешил, не понимая чего же она от меня ждет.

«Подарок, зомбя безмозглая».

— Ах, да — я тут же блеснул самой чистой и наивной улыбкой из своего арсенала, — мой подарок не так уж необычен, но у него есть свои плюсы.

— Вы волшебник, Игорь, — защебетала Калипсо, оказывается цветок внутри коробки крепился на браслетик, и носился на руке, — Или вы подглядывали за мной, зная какое платье я надену?

— Позвольте остановится на предположении что я волшебник. В противном случае ваш папинька вышвырнет меня за пять минут.

— За, три, — хохотнул Шамма, и обняв нас всех разом подтолкнул в сторону дома.

Было море молодежи и море выпивки. Несколько приглашенных ведущих не давали нам заскучать ни на секунду, после нескольких конкурсов Маззи даже снискал славу самого отвязного человека на вечеринке. Затем мы с с ним словно заправские американцы, смотрели на трансляцию электронного табло из Нью-Йорка и вместе со всеми гостями весело отсчитывали на английском языке последние секунды уходящего года.

Как водится после «боя курантов» время полетело в три раза быстрее. Танцы, конкурсы, купание в холодном бассейне, драка (без участия Маззи), армрестлинг и мокрые майки на девчачей груди. Каждая минута этого нового года была яркой и заставляла вливать в себя все больше и больше алкоголя.

Каким-то образом я оказался на втором этаже в компании с мулаткой по имени Тиша, которая недвусмысленно прижимала меня к стене буравя меня раскосыми похотливыми глазами. Пожалуй, она как раз таки и относилась к этому типу — типу пустых людей. Но количество алкоголя и ерничающий Рики, намекали мне на то что мне с ней не в шахматы играть.

— Tisha, fuck off — ругающаяся, Калипсо появилась неожиданно, и моя соблазнительница поспешила удалиться, — Что же вы Игорь цветы дарите одним девушкам, а поцелуи другим? Или у Вас русских это модно.

Она схватила меня за руку и потащила за собой поднимаясь выше на этаж.

— Да я даже её не целовал, — попытался я оправдываться, не понимая, правда, за что, — я вообще никого не целовал.

Женщина умеет говорить, вроде бы, и не кидаясь обвинениями, но после её слов ты чувствуешь себя последним лошарой и пытаешься извиниться, как нашкодивший школьник. (Куст).

Мы оказались на небольшой веранде выходящей на крышу, здесь шум вечеринки был приглушен, а звездное небо ярко светило россыпью звезд.

— Ну так целуй же скорее, — озорные зеленые глаза смотрели игриво и чарующе — а не то золушка может убежать.

Не слушая ракшаса и своего разума, я обнял тоненькую талию и привлек к себе.

Если кто то скажет вам что не в деньгах счастье, то смело плюньте ему в лицо. Ну или хотя бы снисходительно рассмейтесь.

Обратно к Руфусу мы вернулись на чартерном самолете одного из друзей Шаммы. Мягкий кожаный салон, длинноногая стюардесса и виски двадцатилетней выдержки — вот то немногое что осталось в моей памяти когда мы вывалились на пышущий жаром асфальт бразильского аэропорта.

Вчерашняя ночь не выходила у меня из головы. Объятья Калипсо оказались столь сладостными, что я раз за разом вспоминал пролетевшие так быстро часы. Рыжеволосая девченка оказалась умной, не по годам рассудительной и с прекрасным чувством юмора. Она не брала с меня глупых обещаний позвонить или встретиться, а просто прошептала «мне было хорошо». И покинув дом Шаммы мне вдруг нестерпимо захотело вернутся сюда навсегда.

«После хоошего секса всегда так, — вернул меня на землю.

— А вот скажи мне, почтенный, — Маззи осоловело глядел на подъехавший лимузин, — такая жизнь разве не приведет к краху личности?

— Может и приведет, — согласился Шамма стягивая галстук и глядя в чистое небо, — Плотоугодие грех убивающий душу, но не смертельный.

— А что за жизнь без души тогда?

Оба моих соратника были в стельку пьяны и увлечены друг другом так словно два физика ядерщика на саммите десятилетия.

И честно говоря, меня такой расклад устраивал. Ведь чем меньше на меня обращает внимания тридижжин тем меньше шансов у него узнать как и с кем я провел новогоднее утро. А выяснять насколько терпим в этом вопросе почтенный Шамма мне вовсе не «улыбалось».