Антон Вильгоцкий - Шериф для мертвецов

Стол, на котором лежало тело колдуна, тоже наводил на мысли о морге. Только уже настоящем, больничном. Ну а как же еще могло быть, если именно оттуда, из мертвецкой БСМП-2 он и был накануне украден для некроманта подкупленным сторожем-алкоголиком?

Старый колдун казался мертвым, но похититель знал — это не так. Тело выглядело совершенно свежим, будто чернокнижника похоронили только вчера, а не в позапрошлом веке. Старость изъела его, но никак не тление. Колдун был мертв лишь наполовину — та часть его души, что некогда делала живым это тело, блуждала сейчас по лабиринтам Чистилища, не в силах ни найти себе новый дом, ни вернуться на Землю. Но, вместе с тем, старый маг прекрасно осознавал и все, что происходило с его неподвижной телесной оболочкой здесь, в объективной реальности. При этом он не мог пошевелить даже глазом и видел лишь то, что находилось прямо перед его лицом (в данный момент это был серый потрескавшийся потолок). Не мог произнести ни слова. То было кошмарное раздвоенное состояние, испытать которое обычный человек может, разве что, проведя без сна десять суток подряд. Или, что гораздо хуже, подвергшись мощному проклятию.

Молодого некроманта передернуло, когда он подошел к столу и, встав над распростертым телом, заглянул в полные муки голубые глаза. "Ты должен быть благодарен мне старик, за то, что я сейчас сделаю", — подумал маг.

Расставив ладони над телом старого волшебника, он начал произносить слова запретного заклинания, возвращающего жизнь. В данном случае, поскольку душа колдуна не была полностью разлучена с телом, слова эти должны были воздвигнуть мост, по которому она смогла бы вернуться.

Й" АИ" НГ" НГАХ!

ЙОГ-СОТОТ!

Х" ИИ — Л" ГЕБ!

УАААХ!

Воздух в подвале будто бы загустел. Начерченный на каменном полу круг, в котором находились стол с телом чернокнижника и творивший волшбу молодой некромант, вспыхнул ослепительно-алым светом. Веки полумертвого колдуна дрогнули. Из уст его вырвался тяжелый хриплый стон. Словно древнее дерево скрипело, сбросив многолетний гнет и медленно выпрямляясь.

— Ааарх, — выдохнул колдун и зашевелил руками, ища, на что опереться. Молодой некромант, хоть и знал, что воскрешенный не посмеет причинить ему вреда, а все же рефлекторно отступил на шаг.

Чернокнижник выпрямился и сел. Голубые глаза уставились на некроманта. Уголки тонких сухих губ поползли вверх.

— Ну здравствуй, освободитель хренов, — сказал колдун. — Надо полагать, это был не акт милосердия? Не по чину как-то, да и вообще — на это только у Христа наивности хватало.

— Я не из его шайки, — глухо промолвил некромант. — Ты прав, старик, я не просто так вернул тебя к жизни. Мне нужен верный слуга, который в то же время был бы моим учителем.

— Как в лучших домах Франции, стало быть, хочешь, — осклабился живой мертвец. — Что ж, почему б и не послужить. Выбора-то все равно нет.

— Я должен узнать твое имя, — сказал некромант.

Колдун запустил руку во внутренний карман пиджака и достал заскорузлую книжицу — паспорт Российской империи времен Николая II. Достал — и протянул хозяину.

— Ивлев Платон Евгеньевич, — прочитал некромант и отдал бумагу Ивлеву. — Надо бы тебе новые документы сделать… Что ж, дед Платон, теперь мы в одной команде. И главный в команде — я, хоть ты, наверняка, и мудрее. Не забывай об этом.

— Я то не против, — хихикнул Платон. — Там, — указательный палец его правой руки устремился вверх, — осерчать могут.

— Ошибаешься, дед Платон, — покачал головой некромант. — Там всем на все наплевать. И уже очень давно.

Странные, непривычные, но — безмерно приятные мысли одолевали Егора Киреева по пути домой.

"Итак, приятель, мы с тобой больше не одни, — думал Егор, ведя обычный для себя диалог с внутренним "я". — Подумать только! И как спонтанно все произошло… Нет, секс на первом свидании — дело вполне естественное, но чтобы сразу любовь! Любовь… Она-то тебя любит, а ты ее? Вот тут, братец мой Егор, еще покумекать надо. Не профурсетка, конечно — трахнул и выбросил. Но сердце… Сердце-то не молчит. Но и выпрыгнуть из груди покамест не торопится. Ладно. Будет еще время подумать об этом. Разберемся, братец Егор. Разберемся".

— Братуха! — от философско-романтических размышлений его отвлек хриплый голос, сразу столкнувший мысли Егора с седьмого неба в куда более привычный пласт реальности. Киреев невольно вздрогнул — уж больно этот внезапный возглас был похож на на хрипение выбравшегося из могилы зомби с горлом, набитым землей. Киреев развернулся — так резко, что окликнувший его человек испуганно отпрянул, едва не врезавшись в угол ближайшего дома.