Андрей Буревой - Одержимый

Полный облом в общем. При всём желании содержать такую штучку простому стражнику не по карману, а делиться с другими своей девушкой как-то неинтересно. К тому же когда я попробовал убедить Кэйли завязать баловаться с ледком, она предельно чётко дала понять, что не потерпит вмешательства в её личные дела. Она, мол, будет делать, что ей вздумается, травиться, чем захочет и спать с кем пожелает.

Кэйли потом объяснила это так — она ни на что не претендует, а потому странно что-то требовать от неё. Подружиться она не прочь, а на что-то большее лучше не рассчитывать. Замужество и тихая семейная жизнь её не привлекают.

Тем не менее, дружеские отношения у нас сложились. Наверное, в первую очередь из-за того, что у Кэйли невероятно лёгкий характер. С ней так же просто общаться как с Вельдом, хотя с ним мы знакомы больше десятка лет. Таких девиц как Кэйли днём с огнём не сыщешь…

— Кэр, ты опять на небеса воспарил? — несильно толкнул меня Вельд. — Очнись!

— Да здесь я, — усмехнулся я и предложил: — Давайте какой-нибудь столик займём. Не сидеть же весь вечер у стойки бара.

Однако воплотить мой замысел в полном объёме не удалось. Мы не успели отойти от бара, как рядом со мной материализовалась Кэйли. Мило улыбнулась, поприветствовала моих спутников и извинилась за моё похищение.

— И куда мы идём? — поинтересовался я у подхватившей меня под локоток мальвийки.

— Сейчас увидишь, — заговорщическим шёпотом пообещала улыбающаяся Кэйли.

Оказалось, что ведёт она меня к расположенным у стены кабинкам, сделанным для компаний желающих уединения. Мифического, конечно, ведь матерчатые ширмы это не каменные стены. Хотя всё равно выходит уютней, чем в зале — потише, да и на низеньком диванчике так удобно развалиться. Не то, что на стуле.

Мы зашли в пустую кабинку, и Кэйли, задёрнув за собой ширму, толкнула меня на диван. И без всяких церемоний тут же уселась мне на колени. Злодейка.

— Держи, — вытряхнув на ладонь из рукава махонькую коробочку, Кэйли протянула её мне.

— Открой, — попросил я, когда выяснилось что одной рукой коробочку не открыть, а вторая никак не желает убираться с талии Кэйли.

Кивнув, Кэйли немедля поддела ногтями неподатливую крышку и высыпала на ладонь целую уйму махоньких золотистых шариков.

— Восемнадцать штук, — сочла необходимым уточнить количество порций дури мальвийка. — На улице конечно ледок дешевле, но здесь — качественней.

— Парочку можешь взять себе, — предложил я.

— Спасибо! — обрадовалась Кэйли и вмиг упрятала золотистый шарик в потайной кармашек, скрытый в складках рукава. Остальные она ссыпала в коробочку, оставив на ладони лишь один. Далее коробочка с дурью переместилась во внутренний карман моей куртки, а Кэйли, искоса глянув на меня, с улыбкой спросила: — Проверим, не обманули ли меня?

— Давай, — согласился я, а мальвийка как-то хитро прищурилась, будто что-то задумала и, отведя взгляд, принялась потрошить золотистый шарик, сдирая с его содержимого фольгу. Быстро справилась с этим несложным делом и вскоре на её ладони лежала крохотная горка поблёскивающих в свете ламп кристалликов, похожих на подтаявший снег. Облизнувшись, словно предвкушая грядущее удовольствие, Кэйли вновь покосилась на меня и широко улыбнувшись, сделала нечто неожиданное. Не слизнула с ладони часть ледка, а приложилась к нему губами. Раза три. Пока все льдистые кристаллы не прилипли к её влажно поблёскивающим губам. А затем Кэйли повернула голову ко мне и с провоцирующей улыбкой на устах шепнула: — Кэр, а поцеловать девушку слабо?

— Да ни разу не слабо, — ответил я.

О чём мне переживать-то? О том, что не выдержу испытания последней выдумкой золотой молодёжи — поцелуйчиком суккуба и наброшусь на Кэйли прямо здесь? Так она небось знает о такой возможности и раз делает такое предложение то её никакие последствия не беспокоят. А мне и подавно беспокоиться не о чем. Главное если что ширму не сорвать — а то потом весь вечер стыдно будет.

Кэйли, дрянная девчонка, добившись моего согласия, решила прокачать ситуацию по-полной. Целоваться начала как юная леди на первом свидании — только лёгкие касания губ и никаких там облизывании. Раззадоривала.

Ледок постепенно таял, по чуть-чуть впитываясь во влажные губы. Поцелуи выходили всё более страстными и чувственными. Каждое касание губ несло всё большее удовольствие. Казалось, что «Искристый лёд» тут не при чём, и всё дело в обжигающей страсти, возникшей между нами.