Виктор Ночкин - Эромахия. Демоны Игмора

Под вечер снег повалил хлопьями, густой, липкий, тяжелый. Горизонт сжался, пропали темнеющие вдали леса, пропали столбы дыма, поднимающиеся где-то на юге. Наемники шагали, увешанные белыми комьями, на ходу превращаясь в снежные статуи. Под равномерным вязким покровом уже было не разглядеть, где осталась лужа, где торчит камень — солдаты спотыкались, проваливались, однако упрямо продвигались вдоль дороги. Колея скрылась под мягким мокрым одеялом, но брошенные повозки по-прежнему отмечали путь отступления лигистов…

У каждой задерживались, осматривали, откапывали из-под снега жалкую добычу. Наемники выбились из сил, однако виднеющиеся сквозь белую пелену повозки взывали к их алчности. И солдаты снова брели, вглядываясь в белесую муть, заполнившую мир перед ними, соединившую землю и небо — впрочем, земля и небо тоже стали белесой мутью. Ничего не осталось в мире, только заснеженные поля да брошенные фургоны.

Отряд догнал гонец. Впереди, сказал он капитану, лежит городок — там, может статься, окажется арьергард Лиги. Если так, мятежников следует выбить из города и занять его именем короля. Солдаты покинули очередной фургон лигистов, подтянулись и зашагали бодрее — скоро привал, скоро ночлег. Гонец проводил их задумчивым взглядом, спешился, накинул поводья на оглоблю и принялся копаться в куче барахла, оставленного наемниками.

Дорога опустилась в поросшую лесом лощину. Здесь было темнее и еще холоднее. Отфрид пробормотал сквозь зубы:

— Будь у лигистов хоть капля отваги, они бы устроили нам засаду здесь. Подходящее местечко.

— Тебе этого хочется? — поинтересовался Ридрих, которому хотелось лишь одного — забиться куда-нибудь под крышу, в тепло и уснуть. — Желаешь подраться?

— Не мешало бы согреться, — кивнул баронет и зашагал сквозь монотонно опускающиеся мягкие хлопья…

Вскоре голова колонны наемников вышла к окраине. Но города не было — лишь груды почерневших от сажи камней, между ними тлели угли. Снег медленно опускался в золу, шипел на углях, талая вода растекалась серыми лужами среди руин… Тут солдаты припомнили дымы на горизонте, справа и слева от дороги, — они были видны, пока мир не заволокла серая пелена. Лигисты, отступая, жгли поселения, оставляя за собой засыпанную снегом пустыню.

Риллон отдал приказ: устраиваться среди развалин, отыскать что-нибудь подходящее для ночлега. Приказ исполнен, отряд занял город. Дальше соваться незачем.

— Разве мы не отправимся за бунтовщиками? — недовольным тоном поинтересовался Отфрид. — Если продолжить марш, мы наверняка настигнем лигистов прежде, чем взойдет солнце. Вряд ли они убрались далеко.

Капитан смерил наглеца хмурым взглядом, но Отфрид был лучшим солдатом, потому командир удостоил его ответа:

— Вряд ли, напав на арьергард, мы возьмем большую добычу. Теперь же ясно, что они заранее отправили, что поценнее, в тыл. В брошенных повозках только дрянь и рванье… Лучше обшарить окрестности — мы получим не меньше без боя. Послушай меня, Отфрид, хороший солдат думает прежде всего не о сомнительной драке, а о верной добыче!

— Значит, я плохой солдат, — равнодушно пожал плечами юноша. — Добыча меня мало волнует, мне бы хотелось прирезать хоть сколько-нибудь лигистов.

Но спорить с капитаном он не стал, побрел прочь, расшвыривая сапогами тлеющие угли.

Ночь отряд Риллона провел в руинах под наскоро сооруженными навесами — в ход пошли пологи фургонов и обломки сожженных домов.

К утру подоспели отставшие солдаты, которым капитан велел загружать добычей повозки. По их словам выходило, что главные силы королевской армии идут очень медленно, выдвинув далеко вперед отряды наемников. Если лигисты готовят засаду, наемниками пожертвуют без сожаления. Обычное дело, подобное отношение — часть условий, признаваемых при найме обеими сторонами: солдаты удачи рискуют жизнью в первых рядах, зато могут грабить повозки, брошенные отступающим врагом. Бойцы регулярной армии им завидуют.

Днем наемники обшарили окрестности — ничего и никого, пустыня. Риллон отправил разведку. Дозор прошел в южном направлении не меньше десяти миль — все покрыто снегом, а следов не видно. Девственно-белый нетронутый мягкий снежок — лучший часовой, он без обмана укажет, если его потревожит чья-то нога. Лигисты ушли, не оставив никого и ничего…

Только сутки спустя объявился гонец, доставил приказ графа Мервэ, королевского маршала. Наемникам велено оставаться на месте, следить, не появится ли враг, и докладывать о замеченных передвижениях лигистов. Сообщения слать в Фэ-Давиано, двор по-прежнему находится там. Капитан расспросил посланника, тот пояснил: регулярная армия начала движение на юг, но повалил снег, а потом разведчики доставили известия — отступающие мятежники разоряют местность перед королевской армией, опустошают широкую полосу не только вдоль тракта, но также захватывают окрестности вправо и влево. В таких условиях марш невозможен. Его величество дал приказ возвращаться. Двор перезимует в Фэ-Давиано, а с весной война возобновится…