Николаос: Ангелы молчат

— Вы разрешаете поговорить с Адамом? — спросил я.

Лиз немного помедлила, затем кивнула.

— Если это необходимо. Но я буду рядом.

— Мы не в полиции, конечно, вы будете рядом, миз Уоррен.

Адам встрепенулся, когда мы вошли, и заморгал, будто дремал.

— Как ты? — спросила я.

— Как Эвита?

— С ней будет все в порядке.

Он качнул головой, словно не поверил. Ему было шестнадцать — возраст, когда все делают глупости; приблизительный возраст, в котором Кира сделала огромную жуткую глупость с последствиями; и теперь мне хотелось услышать все.

— Расскажи нам, что произошло.

Адам убрал волосы назад и медленно вдохнул.

— Я ушел на пляж, там мы с друзьями должны были встретиться. Но они не пришли, — заговорил он внятно, почти заученно. Видно, что он не раз обдумывал этот текст. — Я не знал, что Эва увязалась за мной.

— А когда ты увидел ее?

— Когда… — его голос стал тише, будто он боялся сорваться на крик, — когда… оно на нее напало. Я бросился к ним, но оно меня ударило. Сильно. Потом я мало что помню. Я не мог встать. Не мог помочь ей.

Лиз бросилась к нему, обняла, и он зарылся лицом в ее волосы.

Кира с Джошем переглянулись, потом посмотрели на меня.

— Извини, Адам, — сказал я мягко, как только мог, — но нам нужно знать еще кое-что. На что оно было похоже?

Адам изобразил руками что-то большое.

— Как уродливая кошка, только без шерсти. Лапы огромные, когти. Темно было. Вторую я не очень рассмотрел.

Мы встрепенулись.

— То есть — вторую? Какую еще вторую?

Он шмыгнул носом.

— Перед тем, как… ну, вырубиться, я увидел на камне женщину, она тихонько сидела и смотрела, как… ну, как это происходит. Потом встала и начала подходить. И та, кошка, вроде отпустила Эву.

— Ты уверен, что это была женщина? Темно же было.

— Но не кромешная же тьма. Она так двигалась так… ну, по-женски. И… у нее глаза горели, как чертовы фонари. Красным. Они горели красным.

Во всяком случае, это подтверждало мои наблюдения, хоть и не объясняло ни на йоту.

Мы вчетвером вышли в коридор, оставив Адама.

— На ее теле два совершенно разных вида укусов. Первый — скорее всего, сфинкс; сначала я подумал, что это волк, они больше распространены, но потом стало ясно, что все-таки кошка. Не то строение челюстей.

Я запнулся, вдруг осознав, что миз Уоррен совсем не обязательно выслушивать про строение челюстей, которые терзали ее дочь.

— Но меня больше занимает второй. Потому что я понятия не имею, что это такое. Одно очевидно — это что-то пило ее кровь.

— Но не вампир, — уточнил Джош.

— Ясное дело, иначе я так и сказал бы. Зубы, как у акулы. Да и глаза у них красным не светятся. Есть положительный момент — следов заражения от второго укуса нет. Видимо оно услышало полицейские сирены и ушло.

Лиз не вздохнула с облегчением, не заплакала, не кинулась к Эве. Она явно не верила в чудеса и никогда не искала легких путей.

— Это значит, доктор Мастертон, что сфинкс заразил ее? — спросила она только. — Или тут тоже есть положительный момент?

— Есть, — сказала Кира и обняла ее. — Ее раны очень быстро заживают.

Идея создать клинику для больных, пострадавших от противоестественных существ, принадлежала Аттиле Утору, одному из самых богатых людей Штатов. Никто точно не мог сказать, сколько у него денег, но он умел играть и любил выигрывать. И делать рисковые ставки. Когда я участвовал в разработках Anti-W, убивающего и угнетающего вирус при укусах определенного типа существ — так называемых «детей ночи», или «лунатиков» (в основном ликантропов-волков, сфинксов-кошек и сетхов-змей), никто не хотел финансировать сомнительный проект, хотя реальность ликантропии никем давно уже не отрицалась. Ее перестали считать разновидностью эпилепсии, после того как лунатик по имени Макс Портленд устроил превращение в прямом эфире, в прайм-тайм. Он был в клетке, вокруг стояли люди с ружьями, заряженными снотворным, и все равно зрелище было еще то. Когда он, рыча, как испорченный кондиционер, и брызгая слюной, кинулся на прутья, в него выпустили сразу десяток ампул, а двое полицейских упали в обморок. Это шоу изменило все.

Кроме того, что спонсор так и не объявился. Видимо, люди предпочитали просто закрывать глаза на проблему в уверенности, что ничего подобного никогда не произойдет лично с ними. Забывая о том, что, к примеру, тот же Макс Портленд — такой же человек, как и все, и на его месте мог оказаться каждый. И может в любой момент. А в обычных лечебных заведениях отношение к таким пациентам однозначное…