Александр Лидин: Операция "Изольда"

— Ну а Катерина-то тут при чем?

— Ты, кажется, забыл, что ее приговор еще никто не отменял. Она по-прежнему приговорена к расстрелу.

— А ведь Шлиман обещал…

— Ты что, хочешь ему довериться?

Василий на мгновение задумался. Нет, товарищ Шлиман у него доверия не вызывал. Хитрая старая лиса — и только.

— Ты, Василий, не переживай. Когда окажешься в Ленинграде — вот ведь дьявольское название, — я сам тебя найду! А теперь иди. Бой, похоже, заканчивается.

— Погодите… — Василий повернулся к девушке.

Может, всему виной был туман, а может, так было и в самом деле, только Василию показалось, что из уголка правого глаза Катерины скатилась большая слеза. Но, вполне возможно, ему это всего лишь померещилось.

— До свидания, — тихо проговорил Василий, взяв девушку за руку. Вот они встретились, только начали… да ничего они толком не начали, даже толком не поговорили.

Так, пару вечерних прогулок по окрестностям Ельска и… И ничего, а теперь он снова теряет ее. Впрочем… впрочем, по-иному нельзя. Несмотря ни на что, там, среди тех, кого Василий считал своими, ей грозила смерть, если только не… Однако Василий отогнал эту тревожную мысль. На все воля Ктулху, но если представится возможность…

— Прощай… Иди, тебе пора… И береги себя…

Девушка оттолкнула его, а сама отвернулась.

— Иди, Василек, — вторил девушке Григорий Арсеньевич. — Сейчас не место и не время для сантиментов.

— Вы…

— Иди, с нами будет все в порядке, — вновь улыбнулся Григорий Арсеньевич, а потом похлопал Василия по плечу: — Иди… Иди…

Майор подсел к Василию и что-то прошептал ему на ухо. Гул моторов самолета заглушал слова, и Василий только отрицательно покачал головой: мол, не слышу. Тогда майор буквально прижался к его уху губами и прокричал:

— Сдайте оружие.

Нечто подобное Василий ожидал с самого начала, но все же была надежда. Теперь же ему показалось, что он на несколько лет вернулся в прошлое. Снова Литейный, а точнее, Лубянка, вряд ли его повезут в осажденный Ленинград, снова бесконечные допросы и побои, как тогда, в тридцать девятом. Боже, когда все это закончится. А ведь стоит его начальству раздобыть его фото в эсэсовской форме, и все! Амба. Поставят к стенке, как миленького, и никуда он не денется.

— Вы меня слышите? Сдайте оружие! — в третий раз повторил майор. — У меня приказ!

«Оно и понятно. Только вот зачем было за мной самолет гонять. Шлепнули бы там прямо, на посадочной площадке партизанского лагеря. Согласно приказу товарища Сталина… Или кто у них там подрасстрельные приказы подписывает? Так вот, согласно приказу товарища такого-то за измену Родине расстрелять. Хотя, какая же тут измена. Приказ я выполнил…» Лично против майора Василий ничего не имел, но было в нем что-то мерзкое, холеное, холуйское. И захотелось Василию не передать тому свой револьвер, а вскочить, разрядить первый барабан в его наглую, наетую штабную харю, а потом приставить дуло к виску летчика и приказать прорываться в Ленинград. А там… Там будь, что будет. А если удастся — отыскать Григория Арсеньевича.

Да и как он мог… Как он мог оставить их одних? Что нашло на него тогда на дороге? Почему он согласился с Григорием Арсеньевичем и отступил?

А теперь… Теперь он сидел в пустом салоне грузового самолета, который привез партизанам медикаменты, припасы и нового руководителя отряда, взамен погибшего Ефимова. Капитан погиб во время нападения на одну из станций, где задержался состав с горючим для танков. Но дело не в этом. Ефимов был последним из тех, кто сбежал из «Логова дождевого червя-2»; последним из тех, кто мог подтвердить невиновность Василия, рассказать о его действиях, направленных на уничтожение лагеря, и о том, что архивы Троицкого уничтожены…

— Сдайте оружие!

Василий машинально потянулся к кобуре и, вынув револьвер, передал его майору.

— И это все?

Василий поморщился, полез за голенище и выудил оттуда треугольный советский штык, потом достал из-под ремня маленький женский пистолет и протянул его майору. Хоть этот пистолет ни в какое сравнение не шел с любимым «бульдогом», но все же заряжен был заговоренными пулями.