Роберт Джордан - Сердце зимы

– Мой Страж... Наши узы... Ее это... не затронет?..

Авиенда, вставшая лицом к Илэйн, нахмурилась, заметив ее колебания, но когда прозвучал вопрос, айилка тоже обратила испытующий взгляд к Монаэлле. Видимо, и она кое о чем не подумала.

Низкорослая Хранительница Мудрости покачала головой.

– Никого за пределами этой комнаты плетения не коснутся. Некоторые ощущения она может с тобой разделить, поскольку вы связаны узами, но весьма немногие.

Облегченный вздох Авиенды прозвучал эхом вздоха Илэйн.

– Итак, – продолжила Монаэлле. – Все нужно делать по порядку. Приступим. Мы же не вожди клана, обсуждающие за оосквай водные обеты. – Все остальные женщины, посмеиваясь над шуткой о вождях и крепком айильском напитке, окружили Авиенду и Илэйн. Монаэлле уселась на пол, скрестив ноги, шагах в двух от обнаженных девушек. Смешки стихли, и голос ее зазвучал торжественно: – Мы собрались здесь потому, что две женщины желают стать первыми сестрами. Мы проверим, достаточно ли они сильны, и если так, то поможем им. Присутствуют ли их матери?

Илэйн вздрогнула, но в следующее мгновение позади нее оказалась Виендре.

– Мать Илэйн Траканд не может сюда прийти. Я – вместо нее. – Положив ладони на плечи Илэйн, Виендре подтолкнула ее вперед, а потом, надавив сверху, заставила опуститься на колени на холодный пол перед Авиендой и сама встала на колени. – Я предлагаю свою дочь для испытания.

За спину Авиенды шагнула Тамела, так же заставила ее опуститься на колени, почти вплотную к Илэйн, и тоже встала на колени позади девушки-айилки.

– Мать Авиенды не может сюда прийти. Я – вместо нее. Я предлагаю свою дочь для испытания.

В другое время Илэйн не удержалась бы и захихикала. С виду Виендре и Тамела выглядели старше Авиенды или самой Илэйн лет на пять-шесть. В другое время. Но не сейчас. Лица стоявших Хранительниц Мудрости были строги и серьезны. Они рассматривали ее и Авиенду, словно оценивали, верно ли они все взвесили.

– Кто претерпит за них муки рождения? – вопросила Монаэлле, и вперед шагнула Эмис.

Вместе с ней вышли еще двое, огненно-рыжая, по имени Шайанда, которую Илэйн видела с Мелэйн, и незнакомая седоволосая женщина. Они помогли Эмис раздеться. Гордая в своей наготе, Эмис повернулась лицом к Монаэлле и шлепнула себя по упругому животу.

– Я рожала детей. Я вскармливала их, – сказала она, взяв в ладони свои груди, выглядевшие так, словно детей у нее никогда не было. – Я предлагаю себя.

Монаэлле величественно кивнула в знак согласия, и Эмис села на колени с другой стороны, в двух шагах от Илэйн и Авиенды. По бокам от нее опустились на колени Шайанда и та седая Хранительница Мудрости. Внезапно сияние Силы окружило всех собравшихся в комнате женщин, за исключением Илэйн, Авиенды и Эмис.

Илэйн глубоко вздохнула и заметила, что Авиенда тоже вздохнула. В комнате повисла тишина, в которой слышались лишь дыхание, слабый отдаленный гром да редкий стук браслетов Хранительниц. Когда Монаэлле заговорила, Илэйн чуть не вздрогнула от неожиданности.

– Вы обе будете вести себя так, как вам указывали. Если вы дрогнете или зададите вопрос, то ваша решимость недостаточно тверда. Я отошлю вас, и все будет кончено, раз и навсегда. Я буду спрашивать, а вы станете отвечать искренне. Если откажетесь отвечать, вас отошлют прочь. Если любая здесь сочтет, что вы солгали, вас отошлют прочь. Разумеется, вы сами можете уйти в любое время. Что также сразу положит всему конец. Второго шанса не будет. Итак. Что, по-вашему, самое лучшее в женщине, которую вы хотите взять в первые сестры?

Отчасти Илэйн ожидала такого вопроса. В числе прочего ей велели подумать и об этом. Не так-то просто выбрать из многих достоинств одно, однако ответ у нее был готов. Когда Илэйн заговорила, потоки саидар внезапно сплелись вместе между нею и Авиендой, и ни единый звук не слетел с ее языка, как и с языка Авиенды. Машинально, какой-то частицей своего разума девушка подмечала плетения, откладывая их себе в память; даже сейчас стремление узнать новое было такой же частью ее «я», как и цвет глаз. Плетения исчезли, как только ее губы сомкнулись.

– Авиенда так уверена в себе, так горда. Ей все равно, что подумают о том, как она поступит, о том, какова она сама. Она – та, кем хочет быть, – услышала Илэйн собственный голос, и в то же время внезапно стали слышны и слова Авиенды: – Даже когда Илэйн так испугана, что у нее во рту сухо, духом она не поддается. Она храбрее всех, кого я видела.