Владислав Гусев - Судьба по контракту

— Ась? — бородач приложил к уху ладонь.

— Решетку опускай, пенек безухий, — раздраженно гаркнул стражник.

— Это мы завсегда могем, — донеслось сверху, — а, ну, родимая…

Над головой Ильма в толще каменных недр башни, что-то громко звякнуло, словно меч о меч ударился, потом глухо зазвенели цепи, защелкали зубья подъемного механизма и огромная кованая решетка скрипя и высекая искры медленно опустилась, надежно оградив город от окружающего мира. Ильм спешился и, взял лошадь под уздцы и ленивым шагом подошел к зданию караулки. Стоявший у двери совсем еще молодой паренек бросился к нему навстречу. И откуда такой ретивый взяться только успел? С утра вроде не было. Некромант пытливо вгляделся в его лицо. Совсем еще мальчишка. Похоже из последнего осеннего набора. Точнее добора. В этот раз набирали только деревенских. Для всяких мелких поручений, чтобы строевых людей зря не гонять по разным пустякам. Платили им сущие гроши и то серебром, экипировали не лучше, но для сельского люда это был предел мечтаний. Город манил. Манил крепкими стенами, за которыми гораздо спокойнее сидеть, чем по родным селам, да лесным заимкам. Манил настоящей службой. Манил сомнительными развлечениями и удовольствиями. Да и повод появлялся вполне обоснованный по возвращении в родные края пройти гоголем перед раззявившими рты, увязшими по уши в навозе и земле родственниками. Смотрите, мол, какие мы теперь горожане… Вам не чета.

Этот туда же, похоже. И пусть на нем одет стеганный поддоспешник на два размера больше, чем надо, пусть меч ржавый на боку, нелепо бьет по ногам, обутым вместо сапог в обмотки, но на курносом лице желание выслужится. Кстати, из таких пареньков, по словам многих бывалых служак, частенько выходил толк. Потом. С годами. Если хватало ума выжить на ночных улицах.

— Мастер? — в серых глазах мелькнула готовность выполнить любой приказ.

Ильм нахмурился. Не был он одет в форменную одежду. Мало ли просто прохожих по вечерам в город въезжает. И что этот дурачок каждому будет поклоны отбивать? Стражнику, пусть и молодому, негоже так себя вести с первым встречным.

— С чего ты решил?

— А вот, — измазанный в саже палец, робко указал на перстень с черным самоцветом.

— Что вот?

— Ну, камушек… вот… у колдунов такие, у тех у которых…

— Ну?

— Ну, которых, мертвяки…,- голос молодого бойца сорвался на испуганный шепот.

Причем, похоже, его пугало не само присутствием живого костяного мастера, а собственная наглость.

— Верно, — усмехнулся Ильм, — откуда про перстни знаешь?

— Тятька сказывал.

— Ишь ты… Тебя у двери в наряд поставили?

— Не-а, — несколько разочарованно протянул знаток драгоценностей, — дядька сержант выставил. Воздухом воздышать, значит. Свежим.

— А сам что?

— Кто?

— Сержант.

— С девкой закрылся.

— Что ж ты каждому встречному об этом докладывать станешь?

— Я…

— Что б больше никому ни слова, понял?

Парнишка смущенно покраснел.

— Не слышу ответа.

— Да, мастер. Никому ни слова, мастер.

— То-то же.

Ильм немного скабрезно ухмыльнулся. Что-что, а маленькие вольности сержантского состава он успел узнать досконально. Как впрочем, и лейтенантского и капитанского. Все везде было одно и то же. Единственная разница в цене.

Он отцепил меч от седла, закинул его за спину, повесил сумку через плечо и указал на лошадь.

— Отведи животное в конюшню. Да и еще…,- в свете фонаря пока еще успешно разгонявшего вокруг себя негустые сумерки блеснули две монеты, — железо тебе за работу. Серебро отдашь конюху. Он там один. Со шрамом на лице. Скажешь от Ильма за лошадку. Все понял?

Паренек облизнул пересохшие губы и часто закивал головой.

Некромант кинул ему поводья.

— И не вздумай чего перепутать. Понял?

Солдатик испуганно выпучил глаза и потянул упирающуюся лошадь за собой.

Ильм немного потоптался на месте, провожая их взглядом до ближайшего угла. Очень не хотелось нарушать любовную идиллию, но что поделать… Раз Санти просил заглянуть на обратном пути, значит придется ему личную жизнь немного подпортить. Ильм зачем-то поправил перевязь меча и решительно направился к двери. Постучал на всякий случай, чтоб не стать свидетелем слишком откровенных сцен и взялся за кованную, отполированную до блеска ручку.

Караульное помещение при северной надвратной башне встретило его терпким запахом оружейной смазки и легким ароматом дешевых духов. Мимо проходили века, а заведения подобного рода были похожи друг на друга как братья — близнецы: не мытый с момента постройки пол, обязательный большой камин у стены, для обогрева личного состава в холодное время года, да узкие как козьи зрачки окна. Вся остальная обстановка никак не выбивалась за рамки сурового армейского быта. Крупных вещей было всего пять: ковер, превратившийся в жирный блин с неряшливыми кистями по краям, коренастый стол, попирающий его четырьмя массивными ногами, и три длинные засаленные до темных пятен лавки. На стенах красовались драные гобелены, а так же щиты, боевые топоры, и арбалеты, матово блестящие любовно натертыми металлическими частями.