Владислав Гусев - Судьба по контракту

На лестнице послышались торопливые шаги. Ильм улыбнулся и продолжил бултыхаться в тазике.

В дверь тихонько постучали.

— Заходи, не заперто, — некромант слегка наклонил голову, чтобы краем глаза видеть вошедшего. На всякий случай.

Как он и предполагал, в комнату вступил Хилька, немного настороженный, растрепанный и припорошенный мукой. Подмастерье пекаря тихонько шмыгнул носом, внимательно оглядел сидящего на полу некроманта и с видом матерого заговорщика постучал себя по оттопыренной на груди тунике.

Ильм горестно возвел страдальческий взгляд к потолку.

— Хилька, ну сколько можно! Когда-нибудь Ольд поймает тебя и выпорет. А то и вовсе выгонит с глаз долой.

— Не выгонит, — парень упрямо тряхнул волосами, — все потихоньку таскают. И ничего. А я чем хуже? Тем более новую партию только из печи вынули. Грех не умыкнуть свежатину.

Он ловко распустил шнуровку и извлек большую, ароматную булку.

Ильм втянул в себя запах горячего хлеба и с сожалением оглядел грязные руки. Придется потерпеть, а Хильку подкормить сами боги велели.

— Там в пергаменте мясо копченное, — некромант кивнул на подоконник, — отрезай, сколько хочешь.

Хилька, не ожидая повторного предложения, подхватил хлеб и шагнул к окну. Вскоре в его руках красовался ужасающих размеров бутерброд. Подмастерье откусил кусок и блаженно зажмурился.

— Смотри не подавись, — Ильм сглотнул набежавшую слюну.

— У…угу… А ты что… там делаешь?

— Корешки отмываю.

— Зачем?

— Засушу. Потом тебя заставлю съесть.

— З… зачем?

— Посмотрю, что будет. Говорят, что от них рога вырастают.

— Ой, — Хилька схватился за макушку, словно процесс роста уже начался.

Ильм выдержал паузу, за время которой успел разложить свою добычу на старой разделочной доске и вооружиться ножом.

— Успокойся, ничего расти не будет. Корешки эти нужны мне для добавления в разные лекарства. Понял?

— Ага, — Хилька сразу успокоился, — я чего зашел-то… Завтра по утру я потащу прачке белье всякое. Вот. Могу и твои вещи прихватить.

— Молодец, — обрадовался некромант, сосредоточенно стуча ножом, — у меня как раз куртка форменная стирки давно требует. Возьми сразу. Вон там на крючке. Только знак отцепи.

Хилька озадаченно повертел в руках длиннополую, серо-желтую в цвет городского герба, повседневную офицерскую робу.

— Нет тута никаких знаков, мастер.

— Смотри внимательно. Знаю тебя — вечно ворон считаешь.

— Нету, говорю же…

— Он у ворота должен быть. Справа.

Подмастерье с крайне озадаченным видом протянул одежду Ильму. Мол, если такой умный, сам возьми и посмотри. Ильм внимательнейшим образом изучил предмет своего гардероба и вынужден был признать, что действительно знака нет. На месте, где он крепился, виднелись лишь едва заметные дырочки от заколки. И все.

Ильм сокрушенно вздохнул. Потеря сего предмета в принципе не являлась очень большой трагедией. При поступлении на службу ему дали целых три штуки. Однако успокаиваться на этом не следует. Раз потерял, придется отыскать. Наверное, значок просто отвалился и затерялся в куче хлама под вешалкой. Конечно. Где же ему еще быть? Тем более что в последний раз, когда он снимал куртку, а это было в этой комнате, то поцарапался о его острый угол. В общем, потом, с утра все найдется. Не сейчас… В противном случае придется докладывать о пропаже.

— Забирай все равно. Когда будет готово?

— Дня через три.

— Меня это устроит. И отложи пока свою еду.

Хилька покорно отложил надкусанный бутерброд и с ожиданием уставился на некроманта.

— Ты с оружейной смазкой работать умеешь? — Ильм взялся за предпоследний корешок. Руки уже начало ощутимо пощипывать от едкого сока.

— Смогу.

— Тогда за дело. Кольчуга на столе. Масло на полке. Там же тряпка специальная.

— А где мне…

— Скинь все со стола.

Хилька, сопя от удовольствия, достал стеклянную баночку с тягучей желтоватой жидкостью, с ощутимым трепетом расстелил хауберк на столе и, прикусив от усердия язык, принялся натирать броню.

— Ты особо-то не усердствуй, — Ильм быстро раскидал нарезанные кусочки на чистую ткань, расстеленную на подоконнике, — а то дыры протрешь.

— Не протру. Бронька, она уход любит. И отзывчива она на добрые руки. Как ты к ней, так и она к тебе.

— Эк, ты загнул…

— Точно говорю. У меня дядька бронник.

— Вот не знал, — удивленно оторвался от своего занятия Ильм, — так чего ж ты в муке ковыряешься?