Роджер Желязны - Двор Хаоса

Я опустился на землю и глубоко вздохнул. Не знаю, как уж это возможно, но я чувствовал себя еще более ослабевшим.

– Сапоги снять? – спросила Фиона.

– Да.

Она стянула с меня сапог, затем другой. Мои ноги гудели.

– Спасибо.

– Я принесу тебе поесть.

Я закрыл глаза. И задремал. Связного сна я не увидел – слишком уж много плясало в моей голове образов, самых разнообразных. Не знаю, как долго это продолжалось, но затем зацокали копыта приближающейся лошади, сработал старый рефлекс, и я проснулся. По моим закрытым глазам скользнула чья-то тень.

Я открыл глаза и увидел над собой всадника, с головы до ног закутанного в длинный плащ. Он сидел абсолютно неподвижно, не произносил ни слова и смотрел мне в лицо. Собственное его лицо было скрыто краем плаща.

Он глядел на меня – я глядел на него. Никаких вроде бы угрожающих телодвижений, однако этот холодный взгляд выражал явную антипатию.

– Се возлежит доблестный рыцарь.

Я промолчал.

– А ведь мне убить тебя – как раз плюнуть.

Тогда я узнал этот голос, но причина столь пламенных чувств оставалась для меня неясной.

– Я нашла Бореля еще живым, – промолвила Дара. – Он поведал мне, как бесчестно ты взял над ним верх.

Тут уж я не мог ровно ничего поделать. Сам, помимо и против воли, в моем горле возник сухой, иронический смешок. Господи, это ж надо придумать такую ересь! Я мог рассказать ей, что Борель был гораздо лучше снаряжен, что он был свеж и полон сил и при этом требовал поединка. Можно бы добавить еще, что я не считаю войну игрой и что, когда моя жизнь в опасности, я не придерживаюсь никаких правил. Я мог наговорить много самых разных вещей, только какой смысл, если Дара не знала их сама, либо знала, но не хотела с ними согласиться? Кроме того, ее чувства ко мне были вполне очевидны и вряд ли могли мгновенно измениться.

А потому я ограничился одним из величайших трюизмов:

– На все можно взглянуть с разных сторон.

– Мне вполне достаточно одной, – отрезала Дара.

Я хотел безразлично пожать плечами, однако воздержался – слишком уж они болели.

– Знакомство с тобой стоило мне двух самых важных в моей жизни людей, – сообщила Дара.

– Да? Весьма сожалею.

– Ты совсем не такой, как меня убеждали и даже – на какое-то время – убедили. Я видела в тебе человека благородного – сильного, но при этом понимающего и великодушного, иногда – нежного. Честного…

За ее спиной сверкали молнии. Гроза заметно приблизилась. Я не удержался и сказал нечто не совсем пристойное. Дара словно не слышала.

– Я возвращаюсь, – продолжала она, – к своему народу. Сегодня вы вроде бы победили, но Амбер – он в той стороне.

Выпростанная из-под накидки рука указала на грозу. Я молчал и смотрел. Не на бушующие стихии – на Дару.

– Вряд ли есть смысл отрекаться от страны, временно меня приютившей, – ведь скорее всего ее попросту не существует.

– А как насчет Бенедикта? – негромко поинтересовался я.

– Не нужно… – начала Дара и тут же отвернулась.

Несколько секунд прошло в полном молчании.

– Не думаю, чтобы мы когда-нибудь встретились еще раз, – промолвила она наконец и ускакала налево, в сторону черной дороги.

Циник мог бы решить, что Дара попросту присоединилась к выигравшей стороне – Двор Хаоса скорее всего сохранится и после катастрофы. Я не знаю и честно в этом признаюсь. Я думаю о том, что увидел, когда она указывала на апокалипсическую грозу. Накидка разошлась, передо мной на мгновение предстало то, во что превратилась бывшая кандидатка в королевы Амбера. Полускрытое тенью лицо почти не походило на человеческое. Однако было в нем что-то, заставившее меня повернуть голову и смотреть вслед Даре, пока та не исчезла во мгле. С уходом Дейдры, Бранда и отца – а теперь еще и с этим невеселым прощанием – мир заметно опустел. Мир. А что от него осталось, от этого мира?

Я снова лег и вздохнул. Пусть другие уходят, а я останусь здесь, буду ждать, пока накроет меня гроза, и буду спать… и растворюсь?

Вспомнился Хуги. Неужели я усвоил не только его плоть, но и его бегство от жизни? Я был настолько измотан, что такое бегство казалось простейшим, естественным образом действий…

– Очнись, Корвин!

Я снова успел задремать, правда, – на одно только мгновение. Разбудившая меня Фиона принесла еду и непременную фляжку.

– Не хотелось прерывать твою беседу, – сказала она. – Так что я скромно подождала в стороне.

– Ты слышала? – спросил я.

– Нет, но могу догадаться – исходя из того, что она уехала. Вот, бери.