Роджер Желязны - Двор Хаоса

– Подожди, – окликнул я своего неутомимого проводника. – Мне нужно отдохнуть. Ты же вроде говорил, что недалеко.

– Ты уж прости мне, пожалуйста, – с некоторым огорчением в голосе сказал шакал, – мой шакалоцентризм. Я говорил, исходя из своего естественного темпа передвижения. В этом я допустил ошибку, однако сейчас мы действительно почти дошли до места. Вход чуть впереди, у тех скал. Там, может, и отдохнешь?

– Хорошо.

Я зашагал дальше.

Вскоре перед нами поднялась каменная стена – подножие, решил я про себя, какой-то горы. Мы преодолели каменные завалы и подошли наконец к широкому отверстию, за которым не было видно ничего, кроме чернильной тьмы.

– Ну вот и все, – сказал шакал. – Туннель совершенно прямой, безо всяких там боковых ответвлений. Иди себе и ни о чем не беспокойся. Счастливого пути.

– Спасибо, – кивнул я, оставив всякие мысли об отдыхе, и шагнул внутрь. – Очень тебе благодарен.

– Не за что, – откликнулся он сзади. – Всегда рад услужить.

Через несколько шагов под моей ногой что-то хрустнуло. Я пнул непонятный предмет, и туннель огласился громким, насмешливым стуком. Звуки знакомые, из тех, что, раз услышав, до смерти не забудешь. Пол был густо усеян костями.

Сзади донеслись другие звуки – быстрые, мягкие, и я понял, что не успею обнажить Грейсвандир. А потому развернулся, поднял посох и ткнул им перед собой, почти наугад.

Прыжок шакала не достиг цели – мой услужливый проводник напоролся на конец посоха и тяжело рухнул на не знаю чьи уж там кости; сила удара отбросила меня назад, я упал и покатился по тем же самым костям. Теперь можно было делать одно из двух: либо искать отлетевший в сторону посох, либо вытаскивать из ножен Грейсвандир; поколебавшись какую-то миллисекунду, я выбрал последнее.

Клинок обнажить кое-как удалось, но тем мои достижения и ограничились. Я лежал на спине, острие зажатого в правой руке Грейсвандира смотрело куда-то влево, а шакал уже пришел в себя и снова прыгнул. Собрав все свои силы, я ударил по злобно оскаленной морде яблоком эфеса.

Я даже испугался, цела ли рука – такой болью отозвался удар в плече. Голова шакала резко откинулась назад, он снова рухнул на пол туннеля, чуть слева от меня. Прежде чем зверь очухался и прыгнул в третий раз, я успел подняться на правое колено, выставить клинок перед собой и перехватить эфес обеими руками.

Я снова остановил врага в прыжке, глубоко загнав сталь в покрытое грязно-серой шерстью тело, тут же выпустил эфес и откатился назад подальше от яростно щелкающих зубов.

Шакал пронзительно взвизгнул, почти сумел подняться на лапы, но тут же обмяк и упал.

Посох лежал прямо под моей спиной; тяжело дыша, я нащупал его, выставил перед собой и, все еще лежа, прижался к стене туннеля. Шакал бился в судорогах, не делая более попыток встать, затем его стошнило. Воздух наполнился смрадом, настолько густым и отвратительным, что я с трудом сдержал позыв к рвоте.

Наконец шакал затих. И взглянул прямо на меня.

– А ведь как это было бы здорово – сожрать принца Амбера, – сказал он негромким голосом. – Меня всегда привлекала королевская кровь.

Тускло-желтые глаза закрылись, шакал последний раз хрипло вздохнул и замер.

Я поднялся – все еще прижимаясь спиной к стене, все еще держа посох наготове – и стал смотреть на шакала. Только очень, очень не скоро я заставил себя шагнуть вперед и вытащить из дохлой твари свой драгоценный клинок.

Никакой это, конечно же, был не туннель – просто неглубокая пещера. К тому времени как я выбрался наружу, туман успел перекраситься в желтый цвет; снизу, из долины, дул легкий ветер.

Я привалился спиной к обломку скалы и попытался сообразить – куда же теперь идти. Тропы не было и в помине.

А что тут сообразишь, если совсем потерял ориентировку? Я побрел налево – с этой стороны склон был вроде бы покруче, а мне не терпелось как можно скорее подняться в горы, выбраться из осточертевшего тумана. Посох, столь удачно послуживший мне оружием, беспрекословно вернулся к мирной своей роли. Я все время прислушивался, стараясь уловить журчание бегущей по камням воды, но безуспешно.

По мере подъема туман все редел и менял оттенок; в конце концов я сумел разглядеть, что впереди лежит обширное плато. Стало просвечивать и небо – разноцветное и непрерывно менявшееся, словно кто-то крутил в нем огромной мешалкой.

Сзади погромыхивало, однако самой грозы видно не было. Я прибавил шагу, но вскоре выдохся, остановился и сел на землю. Мною завладело чувство тщетности. Все зря. Ну ладно, выберусь я, скажем, на плато – и зачем? Чтобы гроза настигла меня не здесь, а там? Я протер слипающиеся от недосыпания глаза. Ну какой, спрашивается, смысл идти дальше, если у меня нет никаких шансов?