Наследство заморской тетушки

Елена Артамонова

Наследство заморской тетушки

Аннотация:

Оля никак не могла уснуть. Спала подружка Катя, спал весь санаторий, в котором они отдыхали. Часы пробили два ночи. В этот миг из соседней комнаты раздался странный звук… Похоже, кто–то проник туда через окно! Умирая от страха, девочка открыла дверь…и увидела, как вдоль стены крадется какой–то человек. Около изразцовой печки он стал простукивать стену, затем вынул нож и сделал надрез на обоях. На миг злодей поднял голову и, увидев Олю, выпрыгнул в окно. Что искал подозрительный тип? За этим скрывается какая–то тайна! — поняла девочка и бросилась будить подружку…

ПРОЛОГ

Старинные дачи с террасами, кокетливыми балкончиками и башенками со шпилями притихли, как перед грозой, ожидая ненастья. Война уже подкралась к поселку, со стороны города была слышна канонада. На даче Соколовых, куда Анна с сыном и младшей сестрой Ириной перебрались из города, спасаясь от бомбежек, царили тревога и мрачное ожидание. Ждали немцев, так как понимали, что они будут здесь со дня на день. И вот этот страшный день настал. С утра в нескольких сотнях метров от дома прямо среди старых сосен шел бой, слышались автоматная стрельба и разрывы снарядов. Потом на какое–то время все стихло и в наступившей тишине отчетливо стали слышны чужая речь, чужие команды.

Анна застыла у окна, обнимая маленького Коленьку, Ирина, понимая, что прошлая жизнь кончилась, тоскливым взором обвела комнату, словно прощаясь со всем, что ее окружало в той счастливой жизни. Взгляд ее остановился на семейной фотографии, с которой весело и озорно смотрела она сама, ее маленький племянник, а позади них стояла старшая сестра Анна и ее муж Петр Соколов в форме военного летчика. Девушка поспешно сорвала фотографию со стены и направилась в соседнюю маленькую комнату, которая служила детской.

— Иришка, ты куда? — бросился за ней Коленька.

— Мы положим это вот сюда, — девушка открыла в стене дверцу маленького шкафчика–тайничка, совершенно незаметного под обоями, и спрятала фотографию. — Нельзя, чтобы немцы увидели папу, он известный летчик и хорошо воюет против них. Никому не говори о фотографии, ты все понял?

Мальчик серьезно кивнул — да, он понял все.

А через минуту в дверь уже вломились немцы.

— Всем выходить! — кричал белобрысый фриц, направляя на женщин и ребенка автомат.

На поросшей мелкой травой широкой дачной улице толпился народ, некоторые держали узелки, но большинство не успело взять с собой ничего. Несколько солдат погнали толпу к станции. На путях стоял товарный состав. Перед ним всех выстроили в шеренгу, и немец в очках стал проходить вдоль нее, отбирая молодых парней и девушек. Не избежала этой участи и Ирина. Ее грубо выхватили из толпы, толкнули к группе испуганных подростков. Затем фашист что–то скомандовал по–немецки, указывая на открытые двери стоявшего рядом товарного вагона, в котором обычно возят скот, и, подгоняя прикладами, молодых людей стали погружать в поезд. Ирина в последний раз оглянулась, Ища глазами сестру и племянника, но так и не сумела разглядеть их среди напуганных людей. Больше они с сестрой никогда не виделись.

— Их угоняют в Германию, — прошел по толпе шепот. — Будут работать на немцев.

— А что же с нами сделают? Расстреляют? — испуганно прошептала какая–то женщина.

Но оставшихся не расстреляли, а погнали дальше. Затейливые башенки Сосновки остались позади, под ногами вилась пыльная, раскаленная от летнего солнца дорога. Измученные, без воды и пищи люди шли до заката, пока не достигли большой деревни. Рядом колосилось поле, которое так и не успели убрать.

Немцы, сопровождавшие колонну, тоже устали и хотели есть. Они стали бегать по домам, спрашивая:

— Яйки есть?

Кто–то уже тащил живую курицу, хлеб, молоко и яйца. Настроение у оккупантов явно улучшилось. Они смеялись и весело переговаривались в предвкушении хорошего ужина. Затем одна часть немецких солдат занялась приготовлением еды, а другая начала размещать прибывших по избам. Анну и Коленьку поселили в крайней избе, хозяева которой сначала с опаской и недовольством смотрели на них, не зная, чего им ждать от незваных гостей. Но неприязнь скоро исчезла, общее горе сблизило людей. Анна с малолетним сынишкой стали для обитателей старой избы почти родными, и они поделились с квартирантами последним куском хлеба.