Гарри Тертлдав: Ловец в Рейне

И кто-то сгреб старый Изенштейн в свой задний карман. На берегу вместо города виднелся десяток домов, не больше, и все крыши были из соломы или чего-то примерно такого же. Выходило, что старикан Регин Фафнирсбрудер, и правда, сотворил магию. А если не магию, так какую-нибудь еще фигню. Я тогда не понял. И теперь не понимаю.

Когда я кончил глазеть на Изенштейн — а это было не скоро, можете мне поверить, — посмотрел вверх на этот паршивый замок. Он оказался точь-в-точь на своем месте, да только уже не походил на развалюху. Теперь он выглядел так, будто его построили позавчера. Камни все до единого на своих местах, до последнего камушка, можете мне поверить, а все края такие острые, что того и гляди порежешься… Словом, может, даже не позавчера. Может, вчера к вечеру.

Весь замок окружало кольцо огня. Я не заметил, чтобы что-нибудь горело, зато хорошо видел пламя, провалиться мне. И слышал, как оно потрескивало, словно язычки огня в камине, но только эти были в десять, а то и в двадцать раз выше. Когда я был совсем маленьким, у меня была книжка про Пола Бэньяна и Малыша [3] Персонажи американского фольклора. , гигантского Голубого Быка. Паршивая книжка с дурацкими картинками, но тут я про нее вспомнил, потому что старик Малыш, вздумай он пройти через это пламя, так от него бы только котлеты на ребрышках остались, можете мне поверить.

— Теперь ты будешь свою судьбу исполнять!

Я уже вам говорил, что старикан Регин Фафнирсбрудер иногда выражался не очень-то. Даже когда говорил не по-английски. Ну, блестящим собеседником он не был, старикан Фафнирсбрудер.

— О чем, черт подери, ты говоришь? — спрашиваю я. — И куда подевался Изенштейн?

— Это Изенштейн, Изенштейн, какой он теперь, — начал он и наговорил еще всякой мути, которую я вовсе не понял. И дело тут было не в языке, на котором он ее нес. Потоки времени, колдовство и, уж не знаю, что там еще. Дерьмовая фигня, на мой взгляд. И она показалась бы мне еще дерьмовее, если бы я то и дело не посматривал на кучку домишек там, где раньше был старый Изенштейн.

Тут он показал на утес.

— Ты будешь в этот замок идти. Ты будешь сквозь это пламя проходить. Ты будешь деву со щитом находить. Она Брунгильда, и она спит. Ты будешь ее поцелуем пробуждать, а дальше счастливо жить-поживать.

— Н-да? — сказал я, и он закивал.

Голова у него качалась вниз-вверх, вниз-вверх, будто на пружине. Если не он был самым главным психом в мире, то уж не знаю, кто. Но у него на руках были все карты. Может, я не прилагаю особых усилий — все всегда только и твердят, что я не прилагаю этих чертовых усилий, — но я же не дурак. Старикан Регин Фафнирсбрудер знал, зачем он здесь, а я никакого понятия не имел. Вот я и решил ему пока подыгрывать, то есть пока не узнаю, какая фигня тут творится.

— Иди к замку вверх, — приказал он. — И будешь все, что я говорил, сам видеть.

Ну, я и пошел вверх, а он шагал сзади. Как я уже говорил, старый замок выглядел таким новехоньким, будто его только что вынули из упаковки, ну и вообще. Но огонь опоясывал это чертово место со всех сторон. И чем ближе я подходил, тем жарче становилось. Я указал на него, но поостерегся до него дотрагиваться, уж будьте уверены.

— И как же я проберусь через такую вот стенку, а?

— Просто пройдешь сквозь. Не пострадать будешь.

— Н-да? — говорю я. Голова старикана Регина Фафнирсбрудера еще немного попрыгала вниз-вверх. И выглядел он дурак-дураком, нет, правда. — Н-да? — говорю я опять, а он все кивает и кивает. — Так докажи, — говорю я ему. — Ты же такой психованный колдун и вообще, так покажи, как ты пройдешь через огонь и не пригоришь.

И вдруг он почти перестает кивать.

— Заклятие не для меня есть. Заклятие не может для меня быть, — говорит он. — Заклятие для тебя, и для тебя одного.

Я захохотал.

— Я думаю, у тебя поджилки трясутся, вот что я думаю. — Я решил, что уж это-то его разозлит. Если человек трус, ему хуже всего, коли кто-то еще придет и скажет ему, что он трус, верно?

По-моему, это сработало. Даже слишком хорошо сработало, на мой вкус. Потому что старикан Регин Фафнирсбрудер подскочил да и пихнул меня — прямо в чертово пламя.

Я завопил. Завопил, как резаный, если на то пошло. Но я не загорелся — ничего такого, тут он правду сказал. Огонь был жарким — но как солнечные лучи, а не как огонь. Куда больнее, когда я от его толчка хлопнулся на задницу.

— Чего это ты, идиот чертов? — взвыл я и шагнул, чтобы выйти из огня назад.

Теперь он не грел, как солнечные лучи, а спалил носок моего ботинка и спалил бы все остальное, будь я таким дураком, что дал бы ему хоть шанс.