Олег Яковлев - Сердце ворона

Белый Рыцарь вонзил раскаленный клинок в незащищенное горло степного воителя. Орк, издав последний хрип, упал на колени, а спустя еще миг ткнулся лицом в вытоптанный, смешанный с грязью снег. Паладин, уже позабыв о нем, внимательно оценивал положение на поле боя.

Пора! Парировав новый удар, Ильдиар отшвырнул от себя орочий ятаган и временно отступил под защиту большого обледенелого камня, где быстро сплел маленький шар из магического пламени и запустил его в красное от восходящего солнца небо. Оставляющий за собой белый след шар понесся в направлении холма, на вершине которого творили свою волшбу шаманы орков. Дракон должен был увидеть этот знак и атаковать, как они и условились перед боем.

Скайрран не заставил себя долго ждать – взмыл над долиной, широко расправив крылья. Через мгновение покрытое красной, сливающейся с рассветными лучами чешуей змеевидное тело уже пикировало на холм, где продолжали бить в свои бубны одетые в разноцветные шкуры орки. Шаманы слишком поздно заметили опасность и не успели выйти из-под огня. Весь холм залило пламенем, ужас, происходящий здесь, можно было сравнить с извергающим потоки лавы вулканом, огромным и ревущим. Жар, казалось, был готов растопить многовековые скалы.

Уже через минуту все было кончено, и дракон ринулся в самую гущу кипящего внизу боя, нанося удары могучими лапами и хвостом. На холме остались догорать тотемный столб и несколько скорчившихся от нестерпимого жара тел. Казалось, ничего не могло выжить в этом пекле, и все же…

Старый шаман с трудом поднялся на четвереньки. Все его тело горело от нестерпимой боли, руки и лицо почернели от копоти, кожа в некоторых местах оплавилась и слезла, являя взору голую кость черепа и белесые фаланги. То, что он был пока жив, можно было расценивать, как последний подарок от Духа Каменного Тура своему верному служителю, но драконье пламя… старому шаману все равно предстояло уйти.

Ступая по угольям и еще горящей в некоторых местах земле, отчего кованые сапоги нестерпимо накалялись и жгли ноги, к шаману подбежал молодой воин. Заткнув оружие за пояс, он пытался помочь старику встать.

– Не нужно, Ваштаргх. Меня уже здесь нет…

– Мудрейший! Не говорите так! Я вытащу вас отсюда!

– Нет… Ты должен спасти вождя. Бой уже проигран, он сам никогда этого не признает, и погибнет все племя… Спасай его, Ваштаргх, спасай остальных… Бегите… Верховный Вождь отомстит за нас всех… Слушай меня, – слова Улуга стали походить на предсмертный бред, – ты должен вытащить из моей груди сердце, прошу тебя… Выпусти на свободу пленный дух, пусть он запоет со звездами в Темном мире. Пусть он… – Глаза подернулись и закрылись, тело колдуна обмякло.

Атаман бережно опустил старого орка на землю, в пепел, прислонив спиной к основанию разрушенного каменного столба-тотема. Последняя воля шамана была свята для Ваштаргха, и он выхватил из чехла на поясе кривой нож. Лезвие вспороло грудь мертвого колдуна, пальцы молодого вождя обагрились кровью, но он продолжал свою жуткую работу. В какой-то миг кинжал царапнул металл. Ваштаргх даже взрыкнул от неожиданности и удивления. Под покровом обожженной драконьим пламенем кожи и мышц оказалось вовсе не сердце. Там, где оно, горячее и кровоточащее, должно было биться при жизни, находилась небольшая кованая клетка с изорванным сгустком тьмы. Вот что, оказывается, значили последние слова старика. Но как он мог все эти годы жить без сердца-то? Шаманы, что с них взять… Осторожно вытащив окровавленную клетку из выемки, пробитой в ребрах, он спрятал свою находку в сумку на поясе.

Закончив с этим нелегким делом, Ваштаргх поднялся на ноги и яростным ревом позвал своих воинов – три десятка свежих бойцов, их не хватит, чтобы победить в сражении, но все-таки это грозная сила, способная совершить многое… очень многое, если действовать быстро и решительно. Это были «разрушители», могучие воины, прославившиеся на весь Со-Лейл…

Ваштаргх видел, как проклятый змей смял тыловые порядки орочьего войска, и вражеские отряды уже смыкали кольцо, стремясь полностью окружить увязшую в схватке лавину. Прозвучал один короткий приказ, и его воины бросили своих туров на прорыв.

Как бы он удивился, если бы увидел, как за его спиной Хромой Улуг, с дырой в груди и с черной оплавившейся кожей, вдруг дернулся и открыл глаза. Как бы он ужаснулся, что вырезал у еще живого служителя духов его металлическое сердце. Шаман без сил прислонился к тотемному столбу, не замечая, что языки не желающего гаснуть пламени вновь начинают лизать остатки шкур на его плечах, устало прикрыл глаза – старика уже не было в этом мире, и долго глядеть на окружающие просторы он не имел никакого права. Сейчас шаман возносил последнюю молитву Великому Х’анану. С трудом подняв правую руку, он направил обгоревший до черноты палец на ненавистного дракона, погубившего всех его учеников. Обрубки пальцев левой руки принялись отбивать на обугленной земле четкий ритм, спекшиеся губы зашептали слова…