Олег Яковлев - Сердце ворона

– Да, гномий календарь, – оборвал его мысли Эс-Кайнт. – Что такое «дюжинный багровый круг», я не имею ни малейшего понятия, и меня это не волнует, так же, как и то, как вы будете это узнавать и зачем это вам понадобилось. – Эльф отвернулся, показывая, что разговор закончен.

– Весьма вам благодарен, милорд.

Витал Эстарион Лунный Свет не ответил, запахнул плащ и ушел.

Картнэм был весьма доволен и собой, и эльфом, несмотря на его грубость. И даже Тианом с его глупой безделушкой. Потому что Архимаг, сам того не ведая, направил его к тому, кто владел нужными сведениями о «ключах». Он поставил ногу в стремя и резво забрался на Миргора.

– Куда дальше, друг? – поинтересовался Ррайер. – Догоним этого напыщенного остроухого, и пусть ответит за свое отношение к нам?

Картнэм, конечно, знал, что Волк шутит, но все же на миг представил себе, как два оборотня, прыгая по поляне, разрывают когтями эльфов на куски, впиваются в их тела клыками и переламывают им хребты, отрывают руки и ноги… Безымянный содрогнулся.

– Конечно, нет, – ответил он. – Нужно найти каких-нибудь гномов и выяснить у них про их дюжинный круг.

– Помнишь тех, в истарском «Вереске»? Подойдут?

– Вполне, – улыбнулся Картнэм и повернул коня на запад. – Но сперва есть одно дело на озерах… Прости, друг.

– Почему ты извиняешься? – удивился Джон.

– Вскоре узнаешь… – туманно ответил волшебник.

Ррайеру это уже не нравилось.

Холод. Обволакивающий все тело холод каменных ликов. Мерцающие взгляды со всех сторон. Темнота скрывала лица, но яростный блеск глаз говорил лучше любых слов: «Уходи отсюда. Оставь нас. Ты недостоин этих стен».

Свеча, одиноко застывшая на постаменте из черного мрамора в центре зала, не могла раскрыть всех тайн этих стен, не могла полностью осветить хмурые каменные лица. Глубокие тени под глазами, черные фигуры, сидящие широким полукругом, и немая неподвижность…Так бывает, когда отворяешь высокую кованую калитку и входишь за ветхую решетку. Идешь по старой дорожке кладбища, утопая по колено в разросшейся траве, меж рядов надгробий, украшенных изваяниями крылатых духов смерти, могучих драконов, древних воинов. Они стоят неусыпными стражами над прахом тех, чьи имена полуистерлись на камне плит, о чьих деяниях давно забыли. Все они смотрят на гостя, посмевшего нарушить их извечный покой, окруженный старинной решеткой древнего погоста. И тебя пробирает дрожь от одной только мысли о том, что ты – единственное живое, дышащее существо в этом царстве мертвого времени.

Вот с чем можно было сравнить подобные пугающие ощущения. Тебя бьет дрожь, когда ты стоишь на этом сложном узоре, образующем нечто, похожее на гигантский цветок. Ты стараешься не смотреть на стены, но не можешь. Они притягивают взгляд, и оторвать его ты уже не в силах, поскольку это никакие не стены, а страницы из жизни. Жизни этих полускрытых тьмой фигур, чьи глаза постоянно поблескивают. И как на двери Мертвых Богов, эти страницы движутся, сплетаясь в реалистичные кровавые картины.

По обе стороны от гигантской черной двери, единственной, через которую можно было войти сюда, попадая в ловушку стен и собственного воображения, сходились в смертельном бою несметные рати, не давая друг другу ни передышки, ни шанса выжить. С одного края поля сражения наступали низкорослые длиннобородые воины, вооруженные топорами и секирами, с другой – демонические исчадия, крылатые и бескрылые, увенчанные рогами, несущие смерть и отчаяние. В смертельном поединке сходились воины обеих армий, рубя топорами и мечами, кровь лилась из ран – все это показали обладающие волшебным мастерством дайраны [13]на простом, мрачно отблескивающем в лунном свете камне, и единственное, чего недоставало этой трагической сцене – звука. Криков боя, лязга стали, стонов умирающих. Но если устремлять взор на этот прекрасный барельеф снова и снова, то постепенно начинает казаться, что в ушах раздается далекий шум отгремевшей в веках битвы, словно сам начинаешь присутствовать на бушующем яростью бранном поле.

На противоположной стене армия низкорослых бородачей единым порывом тянет на гигантских цепях ужаснейшее существо, какое можно представить только в бреду, – огромного трехглавого дракона, закрывающего крыльями небеса. Лапы его режут землю, оставляя в ней глубокие борозды. Эох-Кроун, Титан Пламени, и его пленение – вот что показывал этот барельеф.