Урсула Ле Гуин - Роза и Алмаз

Он выпил немало превосходного пива с пивоварни Геджа и обнаружил, что вполне способен слушать музыку, особенно если под нее танцевать и при этом переговариваться и шутить с друзьями. Поэтому Алмаз сначала станцевал со всеми прелестными девушками по очереди, а потом стал хватать тех, кто подворачивался под руку; подворачивались же ему все одни и те же, ибо незамужние красотки ходили за ним буквально по пятам.

Из всех праздников, что когда-либо устраивал Золотой, самым грандиозным был, без сомнения, этот — с танцевальным павильоном, воздвигнутым на деревенском лугу неподалеку от его дома; со специально натянутым шатром, в котором пожилые гости могли посидеть за столами и насплетничаться всласть; с подарками для детей; с бродячими кукловодами и жонглерами, некоторые из которых были наняты заранее, а некоторые явились без приглашения в надежде перехватить несколько медяков и угоститься бесплатным пивом. Впрочем, странствующих артистов притягивал любой праздник. Но здесь и незваным музыкантам были рады.

На холме под раскидистым дубом, где собралась небольшая группа людей, сказитель исполнял под аккомпанемент гудящей волынки песню о подвиге Повелителя Драконов. Оркестр Тари, состоявший из арфы, маленькой флейты-пикколо, скрипки и барабана, удалился, чтобы немного отдышаться и промочить горло, и на эстраду танцевального павильона тут же поднялась новая группа музыкантов.

— Эй, это же ребята Лэбби! — воскликнула очередная деревенская красавица. — Пойдем, послушаем… В наших краях лучше музыкантов не сыщешь!

Лэбби — очень светлокожий молодой парень, одетый безвкусно и вызывающе — играл на двойном деревянном рожке. Кроме него в оркестре были альтист, барабанщик и Роза, которая играла на флейте. Сначала они исполнили лихой, зажигательный танец, оказавшийся слишком быстрым для некоторых гостей, успевших уже порядком осоветь от выпитого пива. Только Алмаз и его партнерша так и не вышли из круга. Когда — взмокшие, задыхающиеся — они наконец закончили танец, гости одобрительно завопили и захлопали в ладоши.

— Пива! — крикнул Алмаз, и тотчас же толпа молодых, смеющихся и беспечно болтающих людей подхватила его, закружила и повлекла к накрытым в стороне столам.

Он слышал, как позади него снова зазвучала музыка. Алмаз сразу узнал мелодию — то была старая морская песня «Куда идет моя любовь». Ее исполнял только альт, и его глубокий голос был печален и строг, словно живой человеческий тенор.

Алмаз за один присест осушил огромную кружку пива, и собравшиеся вокруг девушки с восхищением следили, как при каждом глотке играют мускулы на его сильной шее. Когда же он встряхнулся, словно упряжная лошадь, которую одолевают мухи, они оживились и захихикали.

— Нет, не могу!.. — внезапно проговорил Алмаз и, метнувшись в сторону, мгновенно исчез в густых вечерних сумерках, клубившихся за пределами круга света, отбрасываемого развешанными вокруг ларька пивовара фонарями.

— Куда это он? — спросила одна девушка.

— Он вернется, — ответила другая. И после этого обе рассмеялись и продолжили болтать, как ни в чем не бывало.

Но вот печальная морская песня закончилась.

— Темная Роза! — раздался в темноте за спиной девушки знакомый голос. Роза обернулась и увидела его. Он стоял на коленях на траве, она сидела скрестив ноги на краю деревянного помоста, и их лица были на одном уровне.

— Приходи на наше место в ивах, — шепнул он.

Роза ничего не ответила. Лэбби, бросив на нее недовольный взгляд, поднес к губам рожок. Барабанщик трижды ударил по своему бубну, и оркестр заиграл веселую джигу.

Когда Роза снова оглянулась через плечо. Алмаз уже исчез.

А через час или около того к помосту вернулся Тари со своим оркестром. Передышка явно не пошла ему на пользу, не говоря уже о пиве. Не дожидаясь, пока кончится очередной танец, он громко приказал Лэбби уступить место настоящему музыканту.

— Это ты-то музыкант? — высокомерно ответил Лэбби. — Тебе бы в носу ковыряться, а не на арфе играть. Сам проваливай подобру-поздорову.

Тари не остался в долгу, ответив новым оскорблением, и уже через несколько минут на лужайке кипел яростный спор. Гости разделились: одни горячо поддерживали Тари, другие — Лэбби. Когда спор достиг апогея, Роза сунула флейту в карман и незаметно ускользнула.

За границами лужайки, куда не достигал свет фонарей, было совсем темно, но Роза могла бы отыскать знакомую дорогу даже в кромешном мраке. Он был там, на их месте. За два прошедших года ивняк сильно разросся; молодые, упругие побеги торчали, что твой частокол, и под длинными, плакучими ветвями едва хватало места для двоих.