Олег Верещагин:: Путь домой. Книга вторая

— Олег, — сказал я, садясь наощупь удобней. — А тебя? Ты откуда?

— Дейна… Я из Ирландии.

— Ты давно здесь?

— Здесь — это здесь?

— Ну… нет, в этом мире…

— Четвёртый год.

— Я тоже… — я вроде как начал различать её в темноте — как ещё более тёмный силуэт. — А в плену?

— Почти месяц, — вздохнула она. Помолчала и спросила: — Ты очень устал?

Вопрос был странным, но я почему-то понял, чего ей хочется, и ответил:

— Да нет, не очень… Ты поговорить хочешь, да?

— Ага, — она всё-таки хорошо знала русский. — Понимаешь, я раньше думала, что ничего не боюсь. За эти годы столько всего было… всякого, и я правда не боялась. Ничего. А тут так страшно…

— Я понимаю, — тихо сказал я. — Мне тоже страшно.

На самом деле страх немного отпустил. Дело в том, что мужчины (настоящие, конечно; ну и мальчишки — тоже) так устроены: если рядом с ними кто-то слабее них, то становится не до страха за себя…

…Дейна Джиллиан могла бы и не пересказывать свою историю, настолько обычной она была. В этом мире Ирландия была соединена с Британией перешейком, и они вместе представляли собой северный полуостров Европы — Темза впадала в Рейн. Дейну схватили в Малой Азии, раненую — их привёл туда эрл (очевидно, такой же упёртый, как я!) Джаспер, англичанин по национальности. Не добили, даже не насиловали, а зачем-то вылечили…

— У тебя есть девушка? — закончив рассказ, спросила Дейна. Я стиснул зубы, прикрыл глаза и отрывисто ответил:

— Да.

— А моего парня убили, — она что-то сказала на непонятном мне, но красивом языке. — Он не смог меня защитить и погиб…

— Он тоже был ирландец? — спросил я.

— Нет, — вздохнула Дейна. — Мы познакомились здесь, он был валлон из Франции… Весёлый и сильный. Его звали Леон… А твою девушку как зовут, Алек? — так она произнесла моё имя, довольно красиво, кстати.

— Таня, Татьяна, — сказал я, и у меня перехватило дыхание.

— Таттиан, — повторила она. — Тебе хорошо. Она будет ждать…

Я уже неплохо её видел. Ну — насколько это вообще возможно. Дейна была красивой, что и говорить. Черты лица я не очень различал (вообще почти не различал), но видел широкие скулы, копну растрёпанных волос, крупную красивую грудь, длинные ноги (она сидела, подогнув ноги вбок и опираясь ладонью об пол). Подробностей не было видно, и я надеялся, что и она меня видит примерно так же. Не то, чтобы я стеснялся, просто…

— Ждать, — усмехнулся я, садясь удобней. — Не знаю, может, лучше пусть и не ждёт… Послушай, Дейна, — я невольно понизил голос, — я убегу. Ну, попробую убежать, как только возможность будет.

Несколько секунд было тихо, только слышно, как она дышит. Потом вздорхнула:

— Если поймают — убьют.

— Наверное, — согласился я. — Ну и что? Ты сама подумай: ну куда нас могут везти? Хуже не будет.

— Да я согласна, — кивнула она. — Возьмёшь меня с собой? Всё равно же кончится тем, что в какое-нибудь рабство продадут… и изнасилуют, что тебя, что меня. А подстилкой жить не хочется.

Меня передёрнуло — ирландка угодила точно в мой страх. И, скрывая его, вновь появившийся, я заторопился:

— Мы, наверное, где-то в Персии. Один мой знакомый как раз из этих мест выбрался… Главное — постараться духом не падать сейчас. И хоть как-то силы поддерживать, а то надо будет бежать, а мы и не разогнёмся… Ну, Дейна? Руку?

— Руку, Алек, — и я почувствовал, как её сильные пальцы сжали мою ладонь.

Алексей Зацепин

Мы тащились на волах двое суток, останавливаясь на ночь. Круглые сутки в закрытой повозке было жарко. Ночью — абсолютно темно, днём светлело, и через кожу полосками — пошире, поуже — просвечивали щели между досками. Нас аккуратно кормили три раза в день — какой-то кашей из сильно разваренного зерна и мясом. Точнее — птицей, мясо из рук негров я бы не рискнул есть. Раз в день ставили деревянное ведро с водой, тепловатой, но свежей. Самым неудобным был туалет — тридцатисантиметровая дыра в носу повозки, хотя каждый раз тот, кто был «не у дел», уходил в корму и там устраивался спиной ко второму. К тому, что мы оба были нагишом, и я и Дейна по молчаливому уговору относились так, словно не замечаем этого.