Андрей Морголь - Арсенал эволюции [= Онкоген]

— К Вескеру, доставить вирнику, все как обычно. Отправляйся сейчас же. Времени зря не теряй.

— Будет исполнено, ваше могущество. — Слуга быстро поклонился и припустил прочь.

Волшебник посмотрел ему вслед, тяжело вздохнул и вновь продолжил тихую беседу с самим собой, начатую еще в крепости:

— Не рано ли? — усомнился в своем распоряжении генерал и нервно сжал кулаки. — Раздери меня леший, когда же в таком случае все успеть? Как бы еще нашего тирана завтра клинком не достали! Не доведи Перун!

Генерал устало побрел в сторону дома. Мне же надо было в другую сторону — дело сделано. Приподняв голову, я осмотрелся по сторонам, прислушался — вроде все спокойно. Плавно, как желе, я перетек на землю, опять осмотрелся и шмыгнул в ближайшие кусты.

Пробраться к выходу оказалось не так просто — на самом деле далеко не все обитатели особняка предпочитали ночью спать. Некоторые из них разгуливали по территории с фонарями, другие бродили во тьме без осветительных приборов, а пара встреченных мною человек вообще сидела в засадах, высматривая непрошенных гостей. Но я справился и вскоре, никем не замеченный, перебрался через ограду на улицу, где, наконец, сдернул с себя черную маску. Эту ночь я не забуду никогда в жизни, потому что на несколько часов мне пришлось стать настоящим ниндзя, крадущимся! Надо же! Обязательно расскажу Арлете, когда помиримся.

В ближайшей подворотне мне пришлось проторчать еще несколько минут, прежде чем из ворот верхом на лошади выскочил тот самый слуга, что получил конверт с письмом. Все, осталось лишь найти улицу Велеса, отыскать подворотню, где мы спрятали обычную одежду, сменить костюм и прикупить белый шарф. Ах, да — выспаться тоже не помешало бы.

На следующий день узнать центральные улицы Линкоса было проблематично. Провожать правителя в бой вышли все жители города, и судя по тому, что мне краем уха удалось услышать из местных сплетен, горожане пришли далеко не для того, чтобы поддержать Ванко. В основном народ собрался поглазеть на парад, заодно и отпраздновать. Тут значение повода не столь важно, была бы непосредственно причина, тем более что король объявил этот день официальным выходным. Тем дельцам, которые сегодня могли осмелиться отправить пролетариат на работу, грозила ни много ни мало смертная казнь.

Лично для меня с давних пор, еще до попадания на Поляну, День города перестал быть каким-то выдающимся и экстраординарным событием, поэтому подобные скопления людей лишь действуют мне на нервы. А ежели еще и дождь зарядит — все радости мероприятия вообще становятся сомнительными. Плюс ко всему сегодня мне предстояло полгорода продираться сквозь толпу людей, чтобы Шаман, где бы он ни был, заметил мой белый шарф. Кстати, выбор шарфа в качестве опознавательного знака был очень удачен: ни одному идиоту в такую жару не пришло в голову обматывать чем-либо себе шею.

Обливаясь потом, я с самого раннего утра стоически выжидал, когда из цитадели появится процессия. Борьба с палящим солнцем начала казаться бесперспективной, когда ближе к полудню ворота крепости наконец отворились. Первыми показались пехотинцы, как две капли воды похожие на двоих вчерашних охранников, стоявших подле короля. Высокие, атлетического телосложения, увешанные черными пластинами доспехов, в шлемах с ирокезами, так смахивающих на головные уборы легионеров Древнего Рима, воины своим появлением вызвали бешеный рев восторга у публики. У меня же их вид породил лишь сочувствие: по такой жаре, да обернувшись в черный металл, топать целый день — самоубийство! Больше всего не повезло знаменосцам, так как им предстояло попотеть особенно, разгоняя птиц и мух развевающимися флагами Казмадского королевства.

Бойцы шли шеренгами по пятнадцать человек, их вереница уже протянулась через всю площадь, прежде чем из ворот следом вышла кавалерия. Всадники амуницией ничем не отличались от пехотинцев, их черные латы так же отсвечивали ослепительными бликами на солнце.

Вскоре ярким пятном в темном море появились два белых скакуна, впряженных в позолоченную колесницу. Толпа вновь взорвалась овациями, ибо на колеснице восседал сам король Ванко, в таких же доспехах, что и гвардейцы, только благородного цвета «серебристый металлик». В одной руке правитель держал поводья, а второй придерживал шлем в подмышке. Кроме двух синих мешков под глазами, ничто не могло намекнуть народу, чем занимался ночью их лидер. Волшебники-визажисты поработали на славу.