Галина Романова - Одинокий орк

«Тебе религия запрещает? — понимающе похлопал его Кейтор по плечу. — Бывает… Но, если ты сейчас согрешишь с этим конем, какой-нибудь первый встречный священник отпустит тебе все грехи! — класс!»

Что же остается? Почти все узлы развязаны, но отец так и не встретился с дочерью, из-за которой началась очередная порция злоключений Брехта, а сам орк невольно возвращается к божественному пророчеству, посулившему ему встречу с той, мимо которой он прошел, так и не узнав ее по-настоящему. Так начинается последний этап странствий, который можно сравнить с затянувшимся возвращением домой. Происки Змееныша и земная магия элле не в силах помешать объединенным усилиям героев, сплотившихся вокруг устрашающей фигуры орка, и вот образуются финальные пары, благословленные общей борьбой. Что касается самого Брехта, он выдерживает предпоследнее искушение, высказанное во вполне недвусмысленной форме:

«А зачем? — Дух пожал плечами. — Я же бог разрушения! Работа у меня такая — разрушать! Вот я и разрушил: его мечты, планы и надежды!.. Ломать — не делать, голова не болит! Так что свою задачу я выполнил и могу отправляться в иные сферы. Не хочешь прогуляться со мной? Мир посмотришь, опыта наберешься…»

Но орк уже видел мир и однажды отказался от божественности. Поэтому он поочередно расстается со своими спутниками, оставляя их в благорасположенных местах, отдает последние долги и возвращается туда, откуда начался этот этап его странствий. Подобно Одиссею, вновь узревшему берега.

Итаки, он завершает круг своих земных странствий. Правда, дело обходится без избиения женихов за неимением таковых, а к окончательному решению его подталкивает все же не любовь (по крайней мере, в общепринятом понимании), а то, что представляется самым развитым из оркских чувств: чувство долга. Здесь, в своей новой обители, он встречается со старыми друзьями, которые должны быть знакомы читателям по предыдущим сочинениям автора об Эльфине Невозможном.

Прощаясь с Брехтом, можно заметить, что сам он не собирается ни с кем прощаться и вряд ли будет долго засиживаться на одном месте. Его странствия может завершить лишь конец эпохи, красноречивым эпилогом которой служат стихи вполне реального Эгиля, сына Скаллагрима:

Здесь и далее слова и выражения, помеченные знаком, см. в «Глоссарии».

Обычно эльфийские замки носят имена своих владельцев-лордов за исключением тех случаев, когда замок получен в качестве приданого невесты. Тогда замку дается название, но обязательно женского рода — «Стрелка», «Водяная Лилия» и т. п.

Армейский, или боевой, лук на порядок крепче простого, и, чтобы натягивать его, нужна большая физическая сила.

Совершеннолетие у орков наступает в тридцать лет, но большинство мужчин предпочитают создавать семьи где-то после сорока. Живут орки лет сто тридцать — сто сорок. Долгожители доживали до двухсот.

Шасса — разновидность сабли, названа по шипящему звуку, который издает рассекаемый ею воздух.

Сакс — боевой нож длиной примерно в локоть.

Мертворожденных детей хоронили не на кладбище, а в собственном дворе.

Род и клан — не одно и то же. «Клан» здесь синоним фамилии и может состоять из нескольких родов.

Борфинирэль — буквально «родная земля»

За основу взята скальдическая поэзия викингов.

Перевод строфы звучит примерно так: «Воины с битвы спешат домой».

Меч у фьордеров, как у земных викингов, закреплен на боку, почти параллельно телу, а не на бедре, как шпага у мушкетера или сабля у кавалериста.

Глаза магри цвета темного золота, но орки золото называют просто «желтым баллом».

У ящериц гекконов на пальцах есть липкие подушечки, благодаря которым они могут бегать по потолку и даже по стеклу.