Джульет Марильер - Сын теней

— Это слишком долго, — возразил он. — Как мужчина может столько ждать?

— Я нужна здесь, Эамон. И во мне будут нуждаться все больше и больше. И, кроме того, я не понимаю, что чувствую по отношению к тебе. Прости, если я делаю тебе больно, но за твою честность я должна отплатить правдой.

— Целый год, — протянул он. — Ты очень многого от меня ждешь.

— Год — это действительно очень долгий срок. Но я не собираюсь привязывать тебя к себе. Ты ничего мне не должен. Если за это время ты встретишь кого-то еще, и твои намерения изменятся, ты можешь поступать, как тебе заблагорассудиться. Жениться и вообще делать все, что пожелаешь.

— Я не изменю своих намерений, — произнес он уверенно и страстно. — Это невозможно.

И тут я почувствовала, как надо мной пробежала тень, мне на мгновение стало холодно. Может, все дело было в его тоне, или в глубине его взгляда, или в чем-то еще, но мирный, залитый солнечным светом сад вдруг потемнел. Похоже, у меня изменилось выражение лица.

— Что случилось? — обеспокоенно спросил он. — В чем дело?

Я покачала головой.

— Ничего, — ответила я. — Не обращай внимания, все в порядке.

— Мне уже пора, — сказал он, вставая. — Меня ждут. Я был бы счастливее, если бы мы пришли хоть к какому-то… взаимопониманию. Может, нам стоит обручиться, а свадьбу отложить до… до момента, когда ты будешь готова. Или…. разве леди Сорча не желала бы увидеть тебя счастливо устроившей свою жизнь до того, как… Разве ей не хотелось бы присутствовать на твоей свадьбе?

— Все не так просто, Эамон. — Я вдруг почувствовала неимоверную усталость. — Я не могу соглашаться ни на какое обручение. Я не хочу ничего никому обещать. Я уже сказала тебе, когда смогу ответить, и не изменю своего решения. Возможно, год и не покажется тебе таким уж долгим.

— Он кажется мне вечностью. За год многое может измениться.

— Ступай, Эамон, — сказала я. — Эйслинг ждет. Езжай домой, приводи в порядок дела в своих владениях, дай людям вернуться к нормальной жизни. Вечером следующего Белтайна я все еще буду здесь. Езжай домой.

Я думала, что он так и уйдет, ничего больше не добавив. Он молчал очень долго, задумчиво опустив голову и скрестив на груди руки. Но он все же заговорил:

— Дом у меня появится только тогда, когда ты будешь ждать меня у дверей с моим ребенком на руках. Не раньше.

Тут он развернулся и, не оглядываясь, прошел через арку.

Я не слишком долго задумывалась над этим разговором, поскольку вскоре наш дом захлестнула ошеломляющая череда событий. Мы и так уже жили довольно невесело, рассоренные полным нежеланием Ниав даже просто обдумать предложение возможного жениха и отказом давать по этому поводу какие-либо объяснения. А еще гневом Лайама и отчаянием отца, неспособного помирить этих двоих. Мама ужасно огорчалась, видя, что двое любимых ею мужчин постоянно спорят. Шон скучал по Эйслинг и раздражался по поводу и без. Однажды теплым летним днем от отчаяния я одна оправилась в лес. Там было место, часто посещаемое нами в детстве: глубокое, уединенное озерцо, поросшее по берегам папоротником. Оно нежилось в тени плакучих ив, где неумолчно журчал водопад. Когда-то, в жаркие летние дни, мы частенько играли там втроем, оглашая воздух визгом, плеском и хохотом. Конечно, теперь для этого мы слишком взрослые. Мужчины и женщины, как недавно напомнил мне Эамон. Мы слишком стары для веселья. Но я вспомнила, что вокруг озерка буйно растут дикие травы — петрушка, купырь и кресс-салат. Я подумала, что неплохо бы испечь пирожок с яйцами и творогом: возможно, он сумеет возбудить мамин угасающий аппетит. Я взяла корзинку, подвязала волосы и отправилась в лес, довольная, что смогу хоть немного отдохнуть от напряженной атмосферы дома.

День стоял теплый, нужные травы встречались в изобилии. Я спокойно собирала их, напевая про себя песенку, и скоро моя корзина была полна. Я присела отдохнуть, опершись спиной о ствол ивы. Лес дышал жизнью: в подлеске стрекотали белки, над головой свистели дрозды… а еще я услышала незнакомые звуки, словно тихий, непонятный мне шепот раздавался в воздухе. Если в нем и содержалось некое послание, оно вряд ли предназначалось мне. Я сидела совершенно неподвижно и надеялась, что мне, возможно, удастся их увидеть: полупрозрачные, эфирные фигуры меж деревьев… уголок летящей по ветру вуали, прозрачное и хрупкое, словно у стрекозы крылышко… волосы, в которых блестят золотые и серебряные нити. Вон за деревьями, будто бы мелькнула манящая рука, послышался серебристый смех… Я моргнула и посмотрела вновь. Наверное, меня обманула игра солнечных бликов, поскольку сейчас я не видела ничего. Пожалуй, стоит вернуться домой, приготовить свой пирог и надеяться, что члены моей семьи снова станут друзьями.