Пол Андерсон - Девять королев

Он видел, что солдатам не по душе его вечерние походы в капища неведомых богов, чья мощь была явлена так наглядно: самый мелкий из камней весил многие тысячи фунтов. Но Грациллоний не боялся богов. Он знал, что Ариман не унизится до того, чтобы в борьбе с человеком звать на подмогу каких-то жалких духов. Но даже если это случится, духов рассеет свет Ормузда, воплощенный в Митре.

Грациллоний не верил нелепым, путаным рассказам об Исе.

Утром солдаты поднялись с первыми лучами солнца, помолились – каждый по-своему, после завтрака свернули лагерь, отправились в путь и к полудню были в Кондат Редонуме.

Наконец-то они очутились в обычном провинциальном имперском городке. С невысокой, но надежной крепостной стеной, со старыми, ветшающими, но заселенными домами. Народ-статный, светлокожий, в отличие от чернявых и низкорослых обитателей Центральной Галлии, светловолосый – смотрел без боязни, шумел на улицах. Большинство были редоны, но попадались и озисмии. Грациллоний с интересом присматривался к озисмиям – их страна граничила с Исом. Мужчины отпускали пышные густые усы и заплетали в косы длинные волосы. Одевались озисмии богато – хотя было тепло, многие из них еще носили меха.

Гарнизон же, наоборот, производил скверное впечатление. Здесь стояли франкские лаэты. Все как на подбор неопрятные верзилы, лаэты носили конические шлемы, а куртки из свиной кожи превращали в подобие кольчуги, прикручивая к ним металлические обручи, отчего становились похожи на прозрачные бочки с темным содержимым. Лаэты признавали лишь два вида оружия: меч и франциску, метательный топор. Свои круглые щиты они размалевывали яркими красками. В городе лаэты чувствовали себя хозяевами: ходили по улицам, глядя поверх голов, отталкивая всякого, кто зазевается и не успеет уступить дорогу.

Грациллоний нашел префекта гарнизона в штабе.

– Не могли бы вы разбить лагерь подальше от города? – попросил его неожиданно пожилой ибериец. – А я лично прослежу за тем, чтобы вам все отмерили по-честному. Горожане уже… не то чтобы полюбили франков, но… как бы это сказать… свыклись с ними. А ваши ребята, я уверен, полезут в драку. У франков сегодня праздник.

– То-то они все пьяны!

– Это еще полбеды. Они же язычники, вам это известно? Они задурманивают себе голову и верят при этом, что их вдохновляет Меркурий. Его зовут Вотан, их верховного бога, – префект поморщился. – Вам еще повезло, что луна не в полной фазе! В полнолуние они уходят в леса и приносят человеческие жертвоприношения. Да… Уходят в леса. Но сегодня они не уйдут. Сегодня в городе будет… м-м-м… мягко говоря, неспокойно. Приходится терпеть. А что делать?

Грациллоний крепче сжал зубы. Он знал, что нужно делать. Но прививать цивилизацию франкам, да еще рискуя при этом жизнью своих людей… К тому же франки – каковы бы они ни были – союзники. Нет, его миссия – впереди, в славном Исе!

Утром отряд выступил на запад.

В последнюю полночь полнолуния Девятеро вышли из Дома Богини. В Доме Богини Девятеро произнесли заклинания и зачаровали погоду, после чего облака рассеялись, а с востока прилетел ледяной ветер. Ветер свистел, выл, уносился во тьму и возвращался опять, колобродил и стенал во тьме. Так подавали голоса странствующие с ветром души мертвых. Этой ночью королевы призвали их на помощь.

Остров Сен был крошечным осколком континента в глухом мраке океана. Свет полной луны бархатистым инеем покрывал сухую траву, скалы и валуны, скорбные венки водорослей, забытые второпях последним приливом. Волны, в ярости вспенив гребни, несчетными фалангами шли на приступ одинокого форпоста земли, но прибрежные рифы стойко держали оборону; там, где вода ударялась о камень, пенные гребни взрывались мириадами жемчужных брызг. Шкуры тюленей, сопровождавших вдоль берега, наперерез волнам, процессию королев, отливали серебром. Скупо разбросанным по небу звездам, зыбко мерцавшим над млечным полумраком, не давали разгореться порывы свистящего ветра.

Девятеро шли молча. Лишь трепетали и хлопали на ветру одеяния, и скрипела гладкая галька под ногами. Форсквилис, как в забытьи, смотрела перед собой невидящим взглядом. С двух сторон ее бережно поддерживали под руки Виндилис и Бодилис. Следом шла Квинипилис, старшая. Затем Фенналис и ее дочь Ланарвилис. Затем Иннилис и Малдунилис. Последней в процессии была Дахилис. Прижимая к груди тигель с жаром, она испуганно озиралась, словно ужас крался за ней по пятам. В тигле были отверстия, и казалось, что в руках у Дахилис – гигантский паук, и глаза у него налились злой темной кровью.