Сергей Алексеев - Волчья хватка

За столом с поваленной и перемешанной посудой сидел Каймак, уткнувшись лицом в блюдо с мясом. В одной руке был точно такой же бараний бочок, что вылетел в окно, в другой — большая накрахмаленная салфетка. Егерь заколол его столовым ножом, точно так же, как однажды разъярённого кабана — точным ударом в загривок, и кровь ещё хлестала фонтаном. Сам Агошков ползал по полу у входа и, по-волчьи подтягивая живот, изогнувшись, пытался вывернуть себе не желудок — душу вместе с гулким, нутряным рёвом…

Финансист так и не вошёл в номер, стоял в проёме распахнутой двери, машинально двигал челюстями, словно что-то пережёвывал и изредка, с трудом, сглатывал. Прошла минута, прежде чем Ражный схватил за шиворот рыгающего егеря и поставил на ноги: странно, что у спецназовца, прошедшего Афган, так сильно проявился комплекс молодого бойца, впервые убившего противника.

— Зачем ты его? Как кабана? — Ражный встряхнул Агошкова.

Тот потыкал трясущейся рукой в сторону Каймака, но сказать ничего не смог, вновь нагнулся и заревел. Тогда Ражный взял со стола откупоренную бутылку водки, облил голову егеря, завернув её, поплескал в лицо.

— Ты убил человека!

Он вдруг медленно отёр лицо тыльной стороной ладони и отрицательно мотнул головой.

— Это… не человек.

— Что? Приставал? Домогался?.. Ну, врезал бы ему! Ты же не девочка! Зачем же резать?!

Глаза Агошкова сузились, взгляд стал волчьим.

— Это не человек! Я убил не человека!

— Кого же, дурак? У тебя четверо! Подумал? Рука егеря вновь потянулась к Каймаку.

— Людоед! Он — людоед… Это не барки… не бур-бака… Там… человечина! Ел сам… И меня накормил!.

— Да ты с ума сошёл, — внезапно ощутив рвотный позыв, выдавил Ражный. — С чего ты взял?

Каймак пошевелился, расслабился и из руки на пол вывалился бараний бочок. Поджаров наконец опомнился, вошёл в номер и притворил за собой дверь. Однако все ещё жевал и сглатывал…

— Он сам сказал!.. Когда я поел… — Агошкова загнуло ещё раз.

И в тот же миг начало рвать финансиста.

— Ты что? — спросил Ражный. — Тоже человечины наелся?

Финансисту будто полегчало, схватив с кровати полотенце, вытер лицо и будто стёр страх и ошеломление, выматерился.

— Что ты сделал, придурок?! — это относилось к егерю. — Ты соображаешь, что натворил?! Да пусть он жрёт, что угодно! У него же деньги!..

И осёкся, поняв, что внушение не по адресу: егерь ни о каких деньгах не знал и знать не мог. В сердцах пнул бараний бочок…

В это время на пороге очутился Карпенко, невозмутимо оглядел номер, присвистнул:

— Ни хрена себе! Картина Репина… А я посуду мою внизу, думаю, что за шум? Вы чего, мужики, офонарели?

На него никто не обратил внимания. Финансист сел на кровать и обхватил голову руками.

— Что будем делать? Как деньги вытаскивать? Вероятно, сказано было Ражному, а может, и самому себе как размышление вслух.

— Это ты его прирезал? — спросил старший егерь Агошкова. — Удар знакомый…

— Посмотри, что на блюде? — Ражный указал кивком головы. — Что это такое?

Карпенко осторожно взял Каймака за остатки волос, отставил голову на стол.

— Как что? Мясо. Жареное на углях мясо… — понюхал. — Нет, сначала подкопчённое, потом зажаренное. Называется — барбекю. Это берётся бочок… Рёбрышки! Сначала чуть коптятся, потом жарятся на углях. Или в духовке…

У Ражного заныл раненый бок, словно к непогоде.

— Чьё? Чьё мясо?!

— Кто его знает? — взял кусок, покрутил. — Сергеич, я хоть и старший егерь, но вот так, сходу определить…

— Ты медик. Фельдшер! Скажи, это человечина?

— Человечина? — спокойно переспросил Карпенко, потрогал обглоданные кости возле Каймака, понюхал. — По запаху, так вроде человечина…

— А ты что, нюхал её?! — его невозмутимость выводила Ражного из себя.

— За стол усадил! — вдруг стал рассказывать Агошков. — И не приставал. Не домогался на сей раз! Стакан водки налил, про жизнь расспрашивал, про детей…

— Кто её не нюхал, если в медицинском учился? — пожал плечами старший егерь. — Скелеты вываривали… Хрен знает, по виду как собачатина. Или тощая свинина. По костям, так гомо сапиенс… А может, и не сапиенс. Просто гомо… В общем, барбекю.

— Труп надо убрать, пока не приехал Хоори! — вскочил финансист. — И все следы!..

И тут в номер влетел телохранитель Каймака и мгновенно, профессионально оценив обстановку, выхватил пистолет из плечевой кобуры, наставил сразу на всех.

— Стоять! Не двигаться! Кто его?!

— Я! — крикнул Агошков, при виде нацеленного оружия вдруг наконец-то выпрямившись. — Это я его грохнул!