Олег Бубела - Везунчик

Надо отметить, что наша Леночка или Ленусик (партийная кличка, намертво приклеившаяся к девушке с подачи шефа) была заядлой книгоманкой. Или библиофилкой — уж не знаю, как правильнее сказать. К своим двадцати с немалым лишним годам она собрала внушительную библиотеку и перечитала книг больше, чем я видел в своей жизни. Правда, интерес ее был ограничен только жанром фентези, но это не мешало Лене считаться среди друзей и знакомых знатоком печатного слова. Благодаря ее стараниям половина работников нашей газеты за несколько лет прочно подсела на этот бумажный наркотик и теперь регулярно совершала набеги на книжный рынок, оставляя там немалую часть своей зарплаты. Я же в эту половину не входил, и к попыткам Ленусика перетащить меня в свой лагерь относился философски.

Тому были причины. Во-первых, чтением я никогда не увлекался, считая, что свободное время можно провести с куда большей пользой. Во-вторых, сказочки о всяких эльфах, гномах и иже с ними меня совсем не привлекали. Ну и в-третьих, первое знакомство с литературой подобного толка оказалось крайне неудачным и лишило меня всякого желания его продолжать. Помню, года полтора назад, после долгих уговоров на тему "фильм всегда хуже книги" я взял у Лены "Властелина колец" и торжественно пообещал прочесть. Первый том забрал у меня три свободных вечера и не оставил ничего, кроме скуки и едва не вывихнутой от частых зевков челюсти, а остальные я, даже не полистав, вернул хозяйке, с чистым сердцем обозвав макулатурой. После этого оскорбленная в лучших чувствах девушка со мной неделю не разговаривала, но потом все же оттаяла и заявила, что я просто не дорос еще до серьезной литературы.

— Ник, ты меня вообще слушаешь?

Ник — это я, если вы не догадались. Вообще-то меня зовут Никитой, но шеф в мой первый рабочий день решил, что молодому перспективному сотруднику носить полное имя по статусу не положено, поэтому быстро урезал его до приемлемого размера. Это начинание быстро подхватили коллеги, и вскоре я привык к новой кличке, поэтому даже заказчикам стал представляться Ником Северовым. Некоторые особо любопытные даже интересовались, не иностранец ли я.

Наткнувшись на вопросительный взгляд девушки, я понял, что неожиданно потерял нить разговора. Ведь это Ленусик у нас может, словно Цезарь, делать несколько дел одновременно — и договор набирать, и со мной общаться, и музыку слушать, а я такими талантами не обладаю. И если уж задумаюсь о чем-то, то на все постороннее, как правило, не обращаю никакого внимания. Чтобы не обижать собеседницу, я невозмутимо ответил:

— Разумеется.

— Так что скажешь? — поинтересовалась Ленусик, возвращая мне ксерокопии данных заказчика и отправляя файл в печать.

— Я с тобой полностью согласен, — выдал я общую фразу, надеясь, что ее окажется достаточно.

— Вот и замечательно, — радостно заявила Лена и протянула мне книгу, которую я только что рассматривал. — Вернешь, как прочитаешь.

Видимо, разочарование все-таки отразилось на моем лице, когда я брал этот "шедевр", по недомыслию выпускавшийся не в рулонах, а в форме, куда более неудобной для использования, потому что Ленусик недовольно покачала головой и заявила:

— Ник, иногда ты меня просто поражаешь до глубины души! Разве ты не понимаешь, что книги — это не напрасная трата времени, а возможность расширить свое мировоззрение, узнать что-то новое, окунуться в мир фантазий, почувствовать себя другим. Разве тебе никогда не хотелось испытать новые эмоции, пережить новые ощущения? Разве не возникало желание сбежать куда-нибудь от этой серой обыденности, которая нас окружает?

— Нет, — ответил я, улыбнувшись. — Меня и тут неплохо кормят.

Ленусик печально вздохнула, доставая листы из принтера и заметила:

— Теперь понятно, почему ты до сих пор один живешь. Нет в тебе никакой романтики, сухарь ты бесчувственный! Не удивительно, что за такого никто замуж идти не хочет.

— Ну, это ты зря, — обиженно возразил я. — Романтики у меня предостаточно, а не женюсь я по идейным соображениям, менять которые в ближайшем будущем не собираюсь.

Ленусик ловко рассортировала листки по двум стопкам, скрепила их и протянула мне:

— Смотри, с такими соображениями к старости совсем один останешься, некому будет даже стакан воды подать.

— Не останусь! — беспечно заявил я, принимая вожделенный договор. — Вот лет через десять нагуляюсь, остепенюсь, да и сделаю кому-нибудь предложение, от которого невозможно будет отказаться. Может, даже тебе, если ты к тому времени никого окольцевать не успеешь… Все, Ленусик, большое спасибо. Я побежал.