Вальтер Моэрс - Румо и чудеса в темноте. Книга II

– Это – амалориканский адапс, – сказала несуществующая крошка номер один. – Он отвечает за ауратистскую циркуляцию электричества в сердце.

– Это – галлюцигенский синант, – сказала несуществующая крошка номер два. – Симпатический ствол автономной нервной системы, проводящий симпатические вибрации галлюцигентского ключа.

– Это – опабиниатская мембрана, – сказала несуществующая крошка номер три. – Только через неё могу проникнуть стимуляции опабиниатских щипцов.

– Это – йохоянский холмик, – сказала несуществующая крошка номер один. – Он пассивно-активно реагирует на раздражения йохоянским жгутиком, выравнивая ритм сердца.

– Это – айсхеаианистский эпиксель, – сказала несуществующая крошка номер два. – Это эпицентрический микроцентр аорты, коронарно выравнивающий симпатические вибрации.

– Это – одонтагрифский зев, – сказала несуществующая крошка номер три. – Ещё не совсем ясно, что именно одонтагрифский сосальщик там делает, но бесспорно что-то положительное.

– Всё ясно, Смайк?

– Да, – сказал Смайк. – Теперь я в курсе.

– Тогда выводи инструменты, – приказала несуществующая крошка номер один.

– Мурррр… – замурлыкал Смайк.- Муррррррррррр…

Румо просто впрыгнул. Он не стал долго раздумывать куда прыгать, так как в теле генерала не было ни одного подходящего для этого места. Он крепко вцепился в генерала там, где недавно у него распахнулись два серебряных крыла. Отсюда он хорошо видел внутренности генерала. Внутри было спрятано ещё больше оружия, ещё больше тикающего и клацающего металла. Но чего-то похожего на сердце или на мозг он не видел.

Генерал Тиктак попытался схватить Румо своими стальными лапами, хотел сбросить его с тела, как назойливое насекомое, но его руки были так сконструированы, что хоть он и мог их достаточно далеко выдвигать, но некоторые части тела были ему либо едва доступны, либо вообще недоступны. Всё в нём было предназначено для нападения, а не для защиты. А то, что кто-то мог быть таким сумасшедшим, чтобы запрыгнуть на генерала, об этом никто даже и не подумал, даже сам генерал Тиктак.

Остальные вольпертингеры смело метали в генерала копья, ножи и топоры, но ничего более серьёзного они не могли предпринять, так как сами постоянно пытались увернуться от оружия и выстрелов Тиктака. Из своей пращи Олегу удалось нанести сильнейший удар в голову медного парня, но ничего, кроме глухого, похожего на колокольный, звона не последовало.

– Забирайся к нему вовнутрь , – крикнул Львиный зев. – Тебе не остаётся ничего другого, если ты хочешь найти его сердце. Внутри также будет безопаснее.

Румо протиснулся между двумя металлическими стержнями и оказался в туловище металлического воина. Тиканье и звяканье, жужжание шестерёнок, ритмичный стук поршней и пощёлкивание алхимических батареек были такими громкими, что практически заглушали все звуки, доносящиеся снаружи. Всё стучало и щёлкало с секундным тактом – так должно быть выглядел каждый часовой механизм изнутри. На самом деле тут спрятано сердце? Неужели стольким хитроумным механизмам нужен органический мотор? Румо пробирался дальше. Всё вокруг него находилось в движении, ездило вперёд и назад. Он должен был быть очень осторожным, чтобы его руки не попали между двумя крутящимися шестерёнками или не наткнулись на острую пружину. Всё было гладким, отполированным, смазанным машинным маслом, из-за чего было почти невозможно найти подходящее место для ног или рук.

– Нравиться тебе ‹тик›внутри? – проревел голос генерала Тиктака. Внутри он звучал ещё глуше и искусственнее. – Нравиться тебе ‹так›внутри меня, вольпертингер?

Румо не отвечал.

– Располагайся ‹тик›удобнее! – крикнул Тиктак. – Будь как ‹так›дома! А я закрою двери, чтобы тебя никто ‹тик›не побеспокоил!